Холод юга

— Это очень много. Искатели дальше двадцати от реки не удаляются. По крайней мере, мне о таком неизвестно. Там самые опасные места. Много древнего яда и монстров, существование которых зависит от его наличия.

— Знаю. Один из них меня едва не прикончил в первые дни. Но деваться некуда, мне придется туда дойти.

— Зачем?

— Там есть древний склад, на котором, насколько я понимаю, можно найти законсервированные космические корабли. Ты знаешь, что это такое?

— Да. Это машины для полетов к Луне и звездам.

— Так далеко мне не надо. Потребуется доставить в космос кое-какое оборудование. Летающую станцию с думающей машиной надо отремонтировать и поставить аппаратуру для безопасной и надежной связи. Может, и оружие серьезное удастся найти.

— Если ты меня не обманывал, то не должен уметь работать с вещами древних.

— Кое с какими научился, может, и там разберусь. Да и надеюсь, что разбираться не потребуется. Для этого будет другой человек.

— Что за человек? Ты же говорил, что остался один.

— Это так. Но там, — Влад ткнул пальцем в небо, — с древних времен летает малый корабль, на котором этот человек спит. Не совсем корабль — капсула, для спасения. Космическая станция, с которой ее отправили, была уничтожена, приказ на посадку никто не отдал. Вот и летает до сих пор.

— Спит? Как спят все древние?

— Это не совсем сон. Там просто остановлено время. Как в случае со мной. Иногда оно начинает идти, но недолго. Для пассажира прошло совсем немного времени. Шансы, что она жива, высоки.

— Она? Это женщина?

— Да. Девушка.

— Сколько ей лет?

— Не знаю. Девятнадцать вроде. Может, двадцать.

— И ты думаешь, что она сумеет запустить в небеса корабль?

— Ну она как-никак настоящая древняя, а не такое недоразумение, как я.

— Влад, древние — само зло. Тебе не следует иметь с ней дело.

— Ерунда. Во все временя люди одинаковые. Если кто-то среди них скотина, не думай, что все такие. Она нормальная.

— Откуда ты это знаешь? Ты ведь с ней не знаком.

— Будь подобна тем, кто устроил войну, она бы к ним присоединилась еще тогда, а не летала все эти века, ожидая непонятно чего. Думаю, она просто напугана, если даже не пыталась приземлиться.

— Или просто умерла. Небесная машина может опустить ее на землю?

— Ну… попробует. Капсула слишком долго летала, неизвестно, как поведет себя при посадке. И состояние пассажирки тоже неизвестно.

— Пройти по проклятым землям в поисках корабля, которого там может не оказаться, и встретить девушку, которая, очень вероятно, давно мертва… Влад, этот план отдает неразумностью.

— Я знаю. Ты можешь придумать что-либо лучше? На человеческих землях меня караулят твои братцы, в диких с удовольствием прикончат запы. Я всем нужен, но при этом ничего хорошего никто мне не желает. Вот такие дела… Считаешь меня глупцом, подчиняющимся машине, которая так давно летает на орбите, что, возможно, сбрендила? Может, и так. Но я знаю одно: если так и буду барахтаться в этом вашем болоте, то не выживу. Надо не поддаваться течению, а что-то делать, куда-то плыть с нормальной целью, а не лишь бы прожить пару-другую дней.

— И какая же у тебя цель?

— Сила, Либерий… сила. Только силу здесь уважают. Да не только здесь… Так уж получилось, что у меня есть возможность заставить работать то, что еще не рассыпалось в труху. Объекты Красной сети. Это что-то вроде организации, которая в древности боролась с теми, кто сейчас управляет запами. Я же тебе рассказывал о подземелье, и что со мной там сотворили что-то странное. После этого я кое-что приобрел.

— Да, я помню. Что ты сделаешь, если получишь силу?

— Боишься, что захвачу ваш мир? Не переживай. Он мне даром не нужен. Я просто хочу, чтобы от меня отстали.

— Всего лишь?

— Тебе меня не понять…

— Может, и так… Влад, я хочу пойти с тобой на юг.

— Мы договаривались, что у Подонца расстанемся.

— Я изменил свое решение.

— Почему?

Либерий сунул руку за пазуху, пошарил в районе подмышки, вытащил крошечную коробочку, по виду сделанную из толстой твердой кожи. Раскрыв, продемонстрировал содержимое: пять коротких, не больше спички и немногим ее толще палочек цвета темного меда.

— Что это?

— Биота. Не та, что продают аптекари, а та, которую изготавливают для своих. Первая. Самая первая. От которой все идет дальше.

— Выходит, биоту делают церковники?

— Да. В Цитадели есть машина. Пожалуй, это самое ценное, что там вообще имеется.

— У вас, значит, монополия на лучшее лекарство?

— Что такое «монополия»?

— Гм… Ну это когда у тебя есть товар, который нужен многим, но кроме тебя его ни у кого нет. Очень удобно — можно гнать цены, не боясь конкуренции.

— Да, у нас такая монополия. Биота нужна не многим, а всем. Влад, никто этого не знает, но мы проигрываем войну с древними. Четыре западные удела потеряны за неполные пятьдесят лет, там не осталось никого живого.

— Ты же говорил, что запы — плохие вояки.