Холод (СИ)

В самом начале нашей эпопеи, все старались вести себя культурно и не использовать высокомогучий и всеобъемлющий язык. Первым вышел из себя генерал-майор, потом все покатилось под откос и к приезду «аварийной службы», успевшей тютелька в тютельку к завершающему шву на последней трубе, я услышал столько новых слов, произнесенных иностранцами всех мастей, чинов, возрастов и рангов, что впору писать новый словарь «русских табуированных…»

Особой экспрессией выделялся наш президент…

В результате, наш генерал от медицины подкрался к нему со спины с инъектором и подхватив обмякшее после укола тело, передал его своим студентам, для «удаления с поля боя, во избежании повышенного травматизма»!

Заделав трубы, восстановив кабель и вытерев сопли, мы уселись кружком и, глядя друг на друга схватились за головы — температура падала, а земли, закидать все это безобразие — не наблюдалось.

Пять часов, что мы убили на восстановление, грозили показать нам «кузькину мать» и «разморозиться».

Землю нашел президент.

Нет, конечно, не планету я имею в виду… Отвалы грязи, вперемешку с кусками бетона, огрызков труб и прочих прелестей — именно это обнаружил биг босс, придя в себя и выглянув из окна кабинета на клумбу, разбитую вокруг подаренного нам памятника Рабиндранату Пифагору — это от заклятых индийских друзей, по обмену…

От памятника остался на свободе только череп ученого, точнее — его чугунные волосы. Все остальное, вместе с парадным входом было засыпано и уже успело замерзнуть.

«Аварийка», видя такие проблемы, поспешила очень технично испариться, по-английски, оставив нас перед фактом, что если мы проблему не решим в течении ближайших нескольких часов, то начнет темнеть, холодать и тогда разморозится уже ВСЯ система, а «аварийка» за такое ответственности не несет!

Вспомнив «конструкты», которые недавно препарировал, рассказал о них технарю — все, как вариант, может и пригодится.

Не пригодилось — шеф нашел землю!

Для «пересыпки», можно было использовать «акведук», но мы уже устали, как пять собак и хотели всего сразу, особенно — в туалет.

В чистый, теплый, с горячей водой и «ветродуйкой» на замерзшие ручки!

А еще, от нас воняло!

Георг, который появился звать меня на экстренное совещание, устраиваемое непоседливой Стеллой, принюхался, повертел головой и… Остался помогать нам.

Через полчаса, к парням из «моей» группы, стали присоединятся парни из «параллельных».

Девятнадцатого помощника, я и технарь послали… Помогать упавшим и уронившимся, к медикам.

Медфаку надо отдать самое наше горячее «уважам» — благодаря их заботам и вниманию, мы не поморозились в усмерть — горячее питье, теплая палатка, раздобытая нашим генералом и поставленная в десяти метрах от места работ, прямо на газоне, все это и есть прямая и явная забота о нас, сантехниках…

Первый «ковш» земли скинул в траншею САМ, Лично! Малость промахнулся, правда, на «пару метров», но из палатки мы уже успели смыться — как седалищным нервом все почувствовали, что пора завязывать с чаепитием и вывернулись на улицу.

Получив пример, каждый из преподавателей, в меру своих сил, разумеется, заставил студентов работать.

Получившиеся «конструкты», технарь отлавливал и препарировал с такой скоростью, что мне даже мечтать не приходилось!

Закидали мы все, конечно, с нарушениями, но воду и отопление дали, а это уже — «ого-го-го»!

Технарь, почесав затылок, внедрил, таки, термопары. Больше для собственного спокойствия, чем по необходимости — система хоть и на последнем издыхании, но держалась.

Расползаясь по домам — преподы и по общагам — студенты, почти не разговаривали, устав от неожиданных сюрпризов, получившихся совершенно случайно.

Ведь, как всегда — все хотели как лучше!

Шесть вечера в феврале это темно, холодно и страшно.

Стелла, наша чудо — декан, предложила всех развести, но… По такому гололеду и без того всех развезло…

Жаль, коньки я так и не освоил!

А провесить проход — сил уже не было.

И Марша куда-то пропала, солнышко мое рыжее! Телефон молчит молчком, у кого не спрашиваю — тишина.

Самое время начать волноваться…

На этих печальных мыслях, мои ноги выписывают замысловатую фигуру, земля с угрожающей скоростью приближается к моему затылку, а небо, соответственно, удаляется, и дальше меня накрывает тьма.

Хорошо, плотно так накрывает, словно живое и разумное существо…

Приходить в себя, после такого, очень не интересно — голова кружится, люди вокруг тебя пытаются достучаться до твоего сознания дурацкими вопросами, типа: «Сколько пальцев» и «Вы помните, как вас зовут»…

А теперь, навалилась чертова апатия и ни взад, ни вперед…

Это так утомительно, особенно когда тебя до сих пор подташнивает после сотрясения мозга, а смеяться ты не можешь от того, что швы будут снимать только через две недели и вообще — с Маршей пора поговорить серьезно, надоели эти тихие движения. Решила уйти — пусть идет, жаль, но задерживать не буду. И сам не сдохну — такое уже было, плавал, знаю.

Проведя неделю в больнице, под чутким присмотром нашего медфака, без допуска к моей тушке — видимо в наказание за грехи — Марши.