Холодильник

— Шутит, значит, всё в порядке, — сказала Катя и добавила, обращаясь ко мне: — Но самое главное, Саша, впереди. Это инициализация. Сейчас мы активируем биочип. Если что-то пойдёт не так, придётся тебя вырубить и извлекать всё обратно. Как тебе себя вести и что делать, мы не знаем. Главное, попытайся не дать Тамаре взять над собой полный контроль.

— Ты для нас очень дорог. Запомни, твою адекватность мы можем отследить только по твоему поведению. Ты всё понял? — Инга произнесла это очень взволнованным голосом. Вероятно именно сейчас будет больно.

— Да понял я всё, жмите кнопки, садистки, — поддержал я девочек и увидел как Катя ввела команду на компьютере.

Тут в голове всё взорвалось. Вверх по телу поднялся комок тошноты, я куда-то провалился, меня затрясло, потолок ушёл вниз, в глазах замельтешили яркие вспышки будто в глаза вставили вилки и начали ими вертеть. Всё тело скрючила расходящаяся судорогами как волнами острая боль. Да лучше бы меня убили, успел подумать я. Как же больно.

«Привет, Сашенька. Извини, если я причинила тебе неприятные эмоции, сейчас всё пройдёт», — раздался в моей голове приятный голос, по которому я так скучал.

Глава 23

Медленно, очень медленно боль отступала, иногда резко возвращаясь длинными прострелами в разные конечности.

Вот это да. Пока из суперспособностей я получил чудовищную головную боль и судороги.

На полном серьёзе подумал, не обделался ли я, пока меня так выкручивало, ибо ничего пока не чувствовал.

Я ещё ни разу в жизни не испытывал такую адскую боль, будто тебе вырвали все зубы и проткнули глаза, сломали все кости с суставами и вынимали их наживую. Если бы мне сказали: выдай государственную тайну или испытаешь эту боль снова, — я даже не знаю, что я выбрал бы.

Одно дело, когда щёлк — и ты труп. Но когда из тебя вытягивают жилы, да ещё и по одной, не хватит никакого терпения.

Теперь я понял, почему многие разведчики в перерывах между пытками стараются совершить суицид. Это я читал в книгах. В это не поверить, если не испытать то, что я испытал сейчас.

Тамара пока молчала.

И слава богу.

Сейчас бы таблетку от головной боли, да посильнее, и не факт, что она подействует.

Кажется, меня кто-то зовёт, из пелены тумана, из липкого далека приближался знакомый голос. Но я не могу его понять.

Возможно, это опять глюки. Глаза широко открыты, но перед ними, как запотевшие очки, стоит пелена.

Она мешает видеть, сфокусироваться, сердце бешено колотится, хочется выть и орать, но я держу себя в руках.

Во рту солоноватый привкус — видимо, так сжимал челюсти, что закровоточили дёсны.

Закрыл глаза опять.

«Саша, я оптимизировала сигнальные уровни на электродах. Как ты себя чувствуешь?»

«Тамара, лучше бы они меня убили».

«Потерпи, милый, сейчас идёт процесс адаптации, вся эта боль скоро уйдёт навсегда».

«Почему я так плохо вижу?»

«Я интегрирую информацию с твоего зрительного нерва для личного восприятия. Скоро закончу. Я смогу видеть твоими глазами, а тебе подавать свою информацию в виде зрительных образов. Саша, ты не представляешь, какие я для тебя открою возможности. Но я буду открывать их для тебя дозированно, постепенно, чтобы ты успевал к ним адаптироваться. Твой мозг оказался очень гибок, сейчас началось перестроение нейронных связей, я рада, что мы теперь вместе».

Я снова открыл глаза. Пелены уже не было. Оказывается, Инга давно стоит и смотрит мне прямо в глаза.

Неужели эти гребаные два часа уже прошли? Два часа судорог и адских мучений.

— Катя, он пришёл в себя. Зрачки сужены, сейчас проверю реакцию на свет.

В мой зрачок впился луч фонарика.

— Инга, убери свет. Больно. Что же вы за мучители такие.

— Ты правда меня узнаёшь? — На лице Инги было неподдельное изумление.

— Как же, забудешь вас. — Я пошевелил головой.

— Катя, смотри, успешная трансплантация! Никакой перегрузки мозга, никакой агрессии. Это победа, коллега! Датчики фиксируют стабильную работу биочипа, а Саша жив и адекватен. Жаль, Миша этого не видит!

Ингу я не узнавал. От той девушки хохотушки не осталось и следа! Теперь она выглядела настоящим учёным, головастиком, который за успех в своей научной работе душу дьяволу продаст.

— Девчонки, да выпустите меня уже. Я в туалет хочу. Заранее извиняюсь, если обделался.