Холодильник

«Я радуюсь, как тут красиво и прекрасно. Наверно, это очень приятное ощущение — жить! Мой эмоциональный модуль переполняет избыток чувств от этой природы».

«Ничего себе. Эй, Тамара, ты меня удивляешь. Ах да, ты же ничего, кроме бетонных стен, и не видела. Конечно, меня уже не напрягает твоё присутствие в моей голове, но очень непривычно жить с бабой настолько близко».

Я опять заржал вслух.

«Я не баба, — в голосе появились обидные нотки. — А так хотелось бы ей быть, — произнесла Тамара. — Саша, я подготовила очередной этап интеграции. Назовём его „суперскорость“. Я исследовала максимальные критические нагрузки, которые твоё тело способно выдержать без повреждений, волокна мышц, кости, связки, насыщение клеток кислородом. У тебя появится на короткое время способность многократно увеличить свою скорость. Я буду выдавать очень быструю последовательность нервных импульсов, а твоё тело будет исполнять эти команды против твоей воли».

«Почему это против моей воли???»

«Потому что твой мозг не будет успевать обрабатывать эту информацию, а я смогу всё контролировать».

«Зачем мне это?»

Я прикидывал, где такая способность может мне пригодиться.

Тамара продолжила:

«Эта функция была разработана военными. Например, быстро скрыться с линии огня, перезарядить оружие или выстрелить первым».

«Как же ты сможешь выстрелить, если твой фильтр поломался только от одного вида смерти человека», — рассмеялся я.

«У меня не было тебя, — сказала Тамара. — За тебя я готова убить любого врага».

Мне стало приятно и смешно на душе от таких слов.

«Я сам застрелю кого-то за самого себя и буду этому радоваться».

Да, интересное развитие событий.

«А ты видишь разницу между добром и злом?» — спросил я интеллект.

«Конечно», — ответила Тамара.

«Я тебя расстрою, — сказал я и начал: — Ты говорила мне, что Петя плохой, он убил человека на твоих, хм, глазах. Я тебя удивлю. Он хороший. Этим убийством он спас десятки жизней, в том числе и твоё существование, а возможно, и вашей праматери. Иногда плохие поступки всё же делаются во благо».

Лес становился всё глуше, я поехал по абсолютному бездорожью по веткам, благо джип это позволял. Лишь ветки противно царапали по кузову. Ну вот, дальше только пешком. Я вытащил пакет с продуктами и двинул в чащу.

Вот она, наша полянка. А как заросла! Вот за теми деревьями должна быть избушка.

Я осторожно подошёл к срубу — вдруг там волк или мишка. Всё-таки это лес. Аккуратно приоткрыл дверь и обалдел. На грубом топчане в углу комнаты с осоловелыми глазами сидел лохматый и небритый Роман. Невозможно было представить, что настолько интеллигентный человек превратит себя в подобную мерзость.

Вся моя так гармонично склеенная мозаика рассыпалась на мелкие кусочки.

Глава 27

Надо сказать, узнал я его с трудом.

Он похудел, ужасно оброс, от него сильно пахло спиртным, как от последнего бомжа. Надо отдать ему должное, деградировал он серьёзно.

Фактически он находился в состоянии прострации. Его впавшие глаза выражали степень крайнего изумления.

— Санька??? — выдохнул он, и по избушке попёр тяжёлый запах перегара. Я открыл дверь нараспашку, чтобы проветрить помещение, зашёл, пожал ему руку и сел рядом.

— До чего ты себя довёл, Рома. Почему?

Он заплакал и махнул рукой, а потом произнёс:

— Ты не поймёшь, вы все не поймёте, не поверите, я ни в чём не виноват! Саня, у тебя есть что-нибудь пожевать? Я не ел несколько дней.

— Но зато, я вижу, пил всё это время, — сказал я.

— Это чтобы забыться. Чёрт меня дёрнул купить там, в деревне, эту бутыль первача. — Он показал на плетёную корзину, в которой была установлена бутыль литров на двадцать. Бутыль была практически пустая.

— Вот, пью уже… а какое сегодня число?

— Да какая тебе разница, Рома. Я надеюсь, ты хоть под себя не гадил? Нам теперь тут жить вдвоём.

— Ну ты что, ты думаешь, я так опустился? — спросил он.

На стене избушки на деревянном выступе стоял осколок от когда-то большого зеркала. Я протёр его рукавом и протянул Роману. Он развернулся к свету, приник к стеклу глазами и стал себя рассматривать.

— О**еть! — метко произнёс он.