Холодильник

— За стеллажом есть лифт, — успел произнести я и потерял сознание.

Глава 49

Медленно пришёл в себя.

Чуть приоткрыл глаза.

Сквозь мутную пелену я увидел тихое чистое помещение.

Монитор жизнедеятельности на подставке с прыгающим в такт биения сердца лучиком.

Опустил глаза. В вене игла, система, на крючке висит несколько мешков и бутылочек с лекарствами.

Интересно, сколько времени прошло, задумался я.

«С момента потери сознания прошло восемь часов сорок пять минут».

Тамара, как всегда, бдит.

«Саша, тебя с Романом экстренно транспортировали в медицинский центр на вертолёте. По текущим координатам этот объект — военный госпиталь».

Глаза потихоньку набирали резкость. В комнату вошли двое.

— Доктор, он пришёл в себя, — сказала женщина.

Доктор вышел, медсестра осталась.

Попытался шевельнуться — боль. Всё моё тело будто тщательно обработали битой.

Я медленно восстанавливал в голове прошедшие события. Главный мой вопрос остался не решён.

Генерал не знает, где Миша. Плохо, очень плохо.

В комнату вошёл Красильников в накинутом поверх мундира халате.

— Как самочувствие, Саша? Сможешь поговорить со мной? — спросил он нормальным дружеским голосом.

— Было бы неплохо добавить пару кубиков кеторола, — тихо сказал я.

Красильников сделал жест, медсестра ввела лекарство прямо в бутылочку системы.

Становилось гораздо легче.

— Где Роман, он жив? — Я понял, что я в палате лежу один.

— Он в операционной. Уже четыре часа наши лучшие хирурги штопают его. Он через мясорубку, что ли, пролез? Потерял много крови, десяток переломов, в том числе рёбра. А с рукой, похоже, всё очень серьёзно: открытый перелом, части кости не хватает. Какой-то садист искромсал ему руку. Если бы не срочная помощь военных медиков, он не дожил бы до операционной. Ты сможешь сейчас ответить на мои вопросы? — опять спросил он.

Я утвердительно мотнул головой. Полицейский из участка оказался не так прост.

— Первый вопрос, — начал он, — где картридж пятого поколения с искусственным интеллектом?

— Он в бардачке машины «Тойота-Лендкрузер» на базе отдыха генерала Тарабрина. Туда улетели на зачистку американцы, они знают об этом.

— Хорошо, идём дальше. Где оставшиеся прототипы оружия из контейнеров?

— Всё оставшееся оружие лежит в багажнике той же машины.

Мой ответ его явно успокоил. Это было странно.

— Это ты навёл шорох на базе под выставкой и в пятой лаборатории? — Он взвешивал каждое слово, чтобы не было неправильной интерпретации его вопроса.

Я задумался. Если я признаюсь в этом, то мне придётся рассказать и про чип в моей голове.

Но, с другой стороны, мою квартиру разнесли американские бандиты, значит, у наших военных ко мне не было особых претензий, кроме разворошённой мной лаборатории.

Отдам им все военные ништяки, подпишу бумаги о неразглашении, ну не пустят за границу пяток лет, чего ещё. Ну не расстреляют же меня прямо тут!

Как жаль мне стало теперь, что я там у них в лаборатории всё разнёс.

За это точно могут спросить.

А что мне, собственно, терять?

Если меня лечат, а не допрашивают пинками, значит, убивать меня не собираются. Я по факту не военнообязанный. Отвечу на вопросы, и будем решать, что делать дальше.

— Да, я следовал чётким инструкциям Михаила, он давно проработал эту операцию, — ответил я.

— Цель этой операции? — Военный уже внимательно смотрел, как будто ждал от меня очень важных слов.

— Моя цель была биочип шестого поколения, — честно ответил я.

— Куда ты его дел? — вкрадчиво спросил Красильников.

Я приподнял руку и показал на свою голову пальцем.

Глава 50

— Получается, это всё-таки технически возможно, — обалдевшим голосом произнёс он. — А генерал нам врал про неудачные эксперименты. — Недоверие в голосе Красильникова всё возрастало.

— Я покажу вам, лейтенант, что не лгу, — сказал я и махнул рукой в сторону монитора моей жизнедеятельности.

Прибор громко запищал, а на экране появилась ровная полоса.

Встревоженная медсестра подошла к монитору, посмотрела на меня ошалелыми глазами, но военный приказал ей выключить прибор и покинуть помещение.

— Ну, раз так, значит, все военные секреты для тебя теперь таковыми не являются? — осторожно спросил военный.

Я молча махнул ему головой и всё-таки добавил:

— Пока в моей голове чип — да.

И тогда он начал:

— Я не лейтенант полиции, как ты меня помнил и называл раньше по незнанию сержантом. Меня зовут Красильников Игорь Михайлович. Я подполковник Федеральной службы контрразведки. Деятельность генерал-полковника Тарабрина давно вызывала ряд вопросов у нашего ведомства. Он руководил той самой базой, куда бесследно проваливались миллиарды рублей, но людей такого уровня защищает уже сама созданная система. Президент объяснил, что даст добро на его арест только после предоставления неопровержимых доказательств его вины. А это должна быть как минимум государственная измена. Михаил своим письмом подтвердил наши подозрения.