Холодина

Я кинулся к уже знакомым ящикам у противоположной стены, где лежали пистолеты. Схватил те, которые осматривал в прошлой жизни и быстро развернулся. Красномордые как раз врывались в комнату, а я по-македонски расстреливал их с двух рук в упор. Кончились патроны, кончились и Красномордые. Семь тел.

Я взял новый пистолет, второй засунул за пояс и двинулся к люку. Теперь за Гришей.

Наверху, в левом коридоре, наткнулся на самого первого голема. Многое стоит между нами: и он меня убивал, и я его. Спокойно дождался, когда тот подойдет поближе, и выстрели в голову в упор. Затем открыл дверь комнаты Слышащего. Взял пистолеты в обе руки и решил по-киношному грохнуть обоих клонов одновременно.

Разумеется, не получилось. Попал только в того, в чью сторону я смотрел. В левого. А правый уцелел, выхватил нож и практически напал на меня. Пришлось отскочить и всадить в него сразу три пули.

– Пойдем, Гриша.

Парень сильно испугался выстрелов, зажал голову руками. Но все-таки узнал меня, слегка успокоился… И снова эта дивная улыбка.

– Пойдем. Я уже знаю путь.

В коридоре на нас выскочили еще двое Красномордых – явно бежали на звук выстрелов. Уложил и их, отсчитывая выстрелы. Так-то у меня всего пять патронов осталось. Но, авось, хватит.

В темном коридоре проводником снова стал Слышащий. Мы беспроблемно прошли большую часть загибающегося коридора, и парень указал на дверь справа. Ожидаемо: видимо, в этом круглом помещении и стоял агрегат, который запер Разума.

Машину мы увидели сразу: огромная штуковина с какими-то баллонами, переплетением труб, панелями управления. Что называется, внушает трепет. Гриша решительно шагнул к ней.

– Стоять! Не сметь! Нельзя!

Невыносимо властный голос загремел так, что казалось, на небе звезды задрожали. Нас обоих буквально пригнуло к полу. Невероятных усилий стоило мне подняться, затем я помог встать Грише.

Пухляш.

Эта тварь все-таки прочухала, что творится в подземелье, и теперь пытается нас остановить.

– Вали нахрен, козел! – заорал я и двинулся к машине.

При этом, не переставал оглядываться на дверь. И не зря. Почти сразу в нее ворвался Красномордый и рванул… да, по традиции – к Слышащему. Я вскинул пистолет и срезал голема «в полете».

– Ах ты ж, ё****й карась! – прокричал с болью в голосе тот, упал и начал харкать кровью.

«Оригинал! – офигел я от неожиданности. – Олег».

– Иди сюда, Колян! – заорал в потолок, ярость боя кипела во мне. – Иди сюда, ублюдок, я и тебя упокою!

– Нет! – голос был спокоен и властен. Угнетающий голос. – Ты упокоишь его. Убей Гришу! Быстро!

И снова страшная боль скрутила мозги. Снова тело стало каким-то непокорным, неуправляемым. Больше всего на свете мне хотелось навести пистолет на Слышащего (который с трудом, но продолжал упорно идти к машине). Выстрелить и уже покончить со всем этим. Но нельзя!

– Надо!

Нельзя!

«Держись, Сава! Ты уже один раз ему не поддался».

Я не буду врать: не знаю, чем бы закончилась эта дуэль. Но Слышащий стоял уже перед самой панелью машины, и Коляну пришлось сменить цель.

– Ты куда, гаденыш?! Опять пакостить! Не смей! Прочь руки, ублюдок! Папу надо слушаться!

Парень затрясся. Руки его безвольно опустились. Я видел, как потоки слез хлынули из несчастных глаз, но несчастный сын тирана-отца ничего не мог с собой поделать. Воля его с самого детства подавлялась. И именно этой фразой.

Полуоглушенный, я заковылял к парнишке.

– Гриша, ты чего? Не слушал этого урода! Надо спасти Разума, слышишь?

Он не слышал. Этот бедняга и так не понимал слова, а уж в таком состоянии… Что делать?

«Ты ведь знаешь, что делать» – как всегда невовремя появилась совесть.

Я знал. Чтобы спасти Гришу, спасти Разума, спасти, видимо, всё человечество – нужно просто шагнуть в пропасть. Да, цена однозначно оправдана… Но шагнуть! В пропасть! Самому!

«Чертов Разум! Ну, почему же ты выбрал именно меня!..».

И я вылез из скорлупы, благо, путь мне уже показали. И снова восторг! Снова радость от открывшегося простора и величия… Но и страх стал еще сильнее. Ведь я знал, на что иду. Ужас сковал меня, я непроизвольно полез обратно. Но Слышащий… Теперь я прекрасно видел и слышал его – во всем многообразии его личности, его разума. И этот разум на моих глазах умирал. Скованный черными обручами отцовских слов. Отцовского проклятья.

– Гриша, Гришенька – не слушай! – потянулся я к беспомощному гиганту (а именно таким он мне теперь и казался). – Это всего лишь слова, пустые и бессмысленные слова.

Гигант дрогнул. Но только сильнее стиснули его черные обручи.

«Надо настоящее имя использовать, – понял я. – Здесь «Слышащий» это не просто слово. Но как сбросить это треклятое «папу нужно слушаться»?».

– Слышащий, ты же свободный человек! Никакие слова над тобой не властны! Просто живи так, как считаешь нужным!

Гигант всем телом повернулся ко мне. Он уже ясно слышал, искал моей помощи. Только вот не помогало! Потому что звучало, как пустые лозунги. Надо что-то другое… Надо обойти слова. Разум ведь сам говорил про ограниченность их смысла.

«Слушаться нужно… Но не папу… Или папа не…».