Холодная акватория

– Это не очень простое задание. Скорее, посильная помощь в выполнении нами задания. А вот чем вы действительно можете помочь, так это информацией. Нам нужен капитан Бурун и его катер «Катран». Или тот, кто в день исчезновения катера был на его борту. Понимаете?

– Ну что ж, я с вами уже поделился и ничего не скрыл из того, что знаю. Правда, что Бурун попал тогда вместе со своим отрядом в заварушку западнее Новороссийска. Правда, что очень много погибших, и установить, погиб ли Бурун, мы сейчас точно не сможем. Но кое-кого, кто имел отношение к Научно-исследовательскому центру гидродинамики, мы, наверное, разыскать сможем. Что еще?

– Возможно, понадобится ваша помощь в освобождении нашего товарища. Его арестовали немцы.

– Здесь, на Таманском полуострове? Отбить с боем? Здесь же на каждом углу фашист, а то и двое! Тут что-то другое нужно придумывать. Открытый бой ничего не даст. Один сигнал по радио – и через полчаса они на нас дивизию кинут.

Митрич вошел, стащил с головы кепку и чуть ли не в пояс поклонился:

– Здоровьичка вам и не хворать, люди добрые. Я к вам с вестями, а вы ко мне с новостями.

– Здорово, Митрич, – обрадовался Шелестов, вставая и протягивая старику руку. – А это кто с тобой?

– Друзья Боцманом кличут, ну так и привязалось оно ко мне, – прогудел широкоплечий грузный мужчина с наколками якорей на руках. Вот и с вашим товарищем так познакомились. Боцман и Боцман. Тем более что я на сухогрузах именно боцманом и плавал.

Шелестов крепко обнял Буторина, похлопывая его по спине. Виктор с благодарностью раскрыл свои объятия. В настоящей мужской дружбе слова мало что значат.

Буторин подошел к ведру с водой, взял алюминиевую мятую кружку и с наслаждением стал пить воду.

– Ну, что там? Давай по порядку, пока Михаил не явился, – велел Шелестов. – Может, у него свежие новости будут. Потом будем решать сообща. По возможностям каждого.

– Юрасов погиб, – сразу начал Буторин. – На него немцы вышли, я на полчаса опередил их. А когда уходили через окно, он пулю в спину получил. Умер у меня на руках.

– Оборвалась, значит, ниточка, – вздохнул Шелестов.

– Оборваться-то она оборвалась, но Юрасов успел мне кое-что сказать. Они дружили с Белохвостовым даже после того, как у того умерла жена, сестра Юрасова. Так вот, Юрасов его и хоронил, незадолго до прихода фашистов. Хоронил как единственный родственник. Юрасов считает, что Белохвостова застрелили, он не сам себя убил.

И Буторин подробно пересказал все, что узнал от Юрасова о характере и об образе жизни Белохвостова. А заодно и о признаках криминального характера, которые привели того к мысли об убийстве.

– Зачем? – после долгого молчания спросил Шелестов. – Какой в этом смысл?

– Этого Юрасов сам не мог понять, но факты он привел.

– Ладно, теперь уже ничего не изменить, – кивнул Шелестов и повернулся к Митричу. – Вот что, связной, передай Лавроненко про машины-ловушки, которые стали пускать гитлеровцы. Вон Боцман тебе подробно расскажет.

В дверь постучали условным стуком. Буторин поднялся и с автоматом в руке стал сбоку от двери, осторожно выглянув на улицу поверх занавески. Дождавшись его сигнала, Шелестов отпер дверь, и в комнату вошел Сосновский. Как всегда подтянутый и собранный. Обвел холодным взглядом присутствующих, а потом будто маску снял: выдохнул и опустился на лавку, бросив рядом с собой немецкую фуражку. Сейчас на лавке сидел обычный улыбающийся Миша Сосновский. Немного усталый, но, как всегда, благодушно улыбающийся и готовый балагурить.

– Есть новости? – спросил Шелестов.

– Есть! – кивнул Михаил и заулыбался. – Не знаю уж, что там за игру затеял Борис, но Штанге его передал итальянцам. Говорю сразу: его не отпустили на свободу, в свое кафе он не вернулся. Держат его в том же доме, где и ту дамочку, про которую я рассказывал, которая погружалась с аквалангом, когда мы с Машей приплывали мимо итальянцев.

– Любопытно! – согласился Максим. – Штанге его отдал. Сам арестовал и сам же отдал? Это может означать только то, что не Борис затеял игру, а сам майор абвера Штанге ее придумал и успешно продвигает. Ведь у него контакта с итальянцами не получилось. Не стали они делиться секретами.

– Для того чтобы сыграть, Борис должен был выдать какую-то полезную информацию Штанге или итальянцам, – возразил Буторин. – Правдоподобную, иначе они не заинтересовались бы. И абвер, и боевые пловцы близко подошли к теме «Лаборатории-28». Сколько он продержится на лжи, даже на очень красивой и правдоподобной? День, два? Нет, его нужно срочно вытаскивать.

– Нужно как-то намекнуть Борису, когда и как мы будем его отбивать, – предложил Сосновский. – Он должен быть в курсе. Проводить полномасштабную войсковую операцию мы не можем. Все должно произойти за несколько минут или даже секунд. Каждая лишняя минута увеличивает риск того, что фашисты подтянут силы и блокируют нас. Итальянцев здесь мало, но мы не должны обольщаться. Штанге будет наблюдать за союзниками и днем и ночью. Он никому не верит. И он не упустит никого.