Холодная гора

Он снял лампу с гвоздя, поставил ее на пол и присоединился к Инману, привалившись спиной к сену. Дождь стучал по дранке над их головами, напоминая о том, как хорошо иметь крышу над головой и сухое сено под боком. Желтый круг света от лампы делал большой сеновал более уютным. Все пространство за этим кругом резко заканчивалось темнотой, как будто свет очертил размеры маленькой комнаты, в которой они оказались. Они слышали, как внизу под ними переступают в стойлах лошади, их громкие вздохи и навевающее дремоту невнятное бормотание разговаривающих внизу людей.

Разносчик потянулся к своему мешку и вытащил большую оловянную фляжку. Откупорив ее, он сделал большой глоток. Затем передал фляжку Инману.

— Это куплено в магазине в Теннеси, — сказал он.

Инман отпил глоток; ему понравился напиток: он был коричневый и крепкий, с ароматом дыма, кожи и еще чего-то неуловимого.

Снаружи по-прежнему лил дождь и поднявшийся ветер гудел в темноте и свистел в щелях. Доски потрескивали под его порывами. Свет прыгал и метался на сквозняке. Буря разыгралась вовсю. Они пили среди грохота грома и вспышек молний, растянувшись на сене, рассказывая друг другу об изгнании и тяжелых скитаниях.

Инман узнал, что разносчика зовут Оделл. В свете лампы он разглядел, что тот вовсе не стар, хотя его волосы были словно перья у белого гуся. Он прошел по жизненному пути едва ли больше Инмана.

— У меня была нелегкая жизнь. Очень нелегкая, — сказал Оделл. — И не думай, что я всегда был разносчиком. Я родился богатым. Мне по наследству должны были достаться хлопковые и индиговые плантации на юге Джорджии. Огромное богатство. Это могло бы произойти в любое время, так как мой отец уже стар. Может, он уже умер, этот старый хрыч. И все было бы мое. Вся земля, которой так много, что ее нельзя измерить в акрах. Ее границы тянутся на десять миль в одну сторону и на шесть в другую. Земля и столько ниггеров, сколько необходимо, чтобы ее обработать. Все мое.

— Почему же ты здесь, а не там? — спросил Инман.

Ответ на этот вопрос занял большую часть вечера, и к тому времени, когда в лампе иссякло масло, разносчик закончил печальный рассказ о своей безрассудной любви к черной девушке. Оделл был счастливый парень. Старший сын в семье. Он получил воспитание и образование, приличествующее владельцу плантации. Все дело было в том, что, когда ему исполнилось двадцать, он полюбил чернокожую служанку, рабыню по имени Люсинда. По его словам, он любил ее даже не как безумный — состояние, которое известно каждому, — он любил ее так, что невозможно передать словами. Когда они встретились, ей было двадцать два года, она была окторонкой [21]. Кожа у нее была не темнее, чем цвет дубленой оленьей кожи. Желтая роза, сказал Оделл.

Ко всему прочему, Оделл незадолго до этого женился на дочери богатого плантатора из их округа. Так хороши были его перспективы на будущее, что он имел возможность выбирать девушек и из ближайшей округи, и издалека. Девушка, которую он выбрал в жены, была маленького роста и хрупкая, подверженная приступам нервной усталости, она проводила все дни после полудня, лежа в обморочном состоянии на кушетке в гостиной. Но она была необыкновенно красива, и он предпочел ее другим. Однако после свадьбы, когда он снял с нее груду юбок и кринолин, оказалось, что под ними почти ничего нет, такая она была тоненькая и слабенькая. Он обнаружил там так мало, что не мог сдержать удивления.

Все семейство жило в большом доме — Оделл, его маленькая жена, его родители, брат и сестра. Оделл не слишком был обременен обязанностями; его отец еще не достиг такого возраста, когда был бы готов поделиться своей властью хотя бы частично. И вовсе не потому, что он обладал великим мастерством в управлении имением, так как единственным его достижением в жизни было то, что он предпочитал вкус абсента вкусу виски, к которому не притрагивался, с тех пор как еще в молодости посетил Францию.

Чтобы чем-то заполнить досуг, Оделл проводил много времени за чтением романов Вальтера Скотта. В холодные месяцы он охотился, а в теплые — рыбачил. У него обнаружился интерес к разведению лошадей. Но вскоре все это ему надоело.

Люсинда появилась в их доме в результате сложной череды выигрышей, которые накопились у его отца во время осенней медвежьей охоты. В результате карточной игры, которую вели по вечерам в течение нескольких дней, огромное количество свиней, несколько семей рабов, верховая лошадь, свора охотничьих собак, прекрасный дробовик английской работы и Люсинда перешли к нему в собственность. В день, когда ее доставил к ним прежний хозяин, она несла в руке один лишь узелок, в котором было так мало вещей, что размером он был не больше тыквы.

Ее определили работать на кухню, там Оделл впервые ее и увидел. Он зашел в кухню и влюбился мгновенно в эти блестящие черные волосы, красивые изящные руки, маленькие ступни и тонкие лодыжки, в едва заметные под нежной кожей ключицы. Она была босой, и Оделл сказал Инману, что, взглянув на эти прелестные ступни, он пожелал, чтобы его жена умерла.