Холодная, хрупкая, нежная

Разговор Мечислава с ушастым правителем оставил странное впечатление. Эльфы хорошо держат лицо, поэтому о том, насколько император расстроен или разгневан пропажей – или даже смертью! – принцессы, судить было сложно. Но даже с учётом этой особенности он принял известие со впечатляющим равнодушием или уж как минимум – фатализмом.

Это ведь дочь, не безделица! Неужели она на самом деле и не нужна ему вовсе? Но почему тогда не избавился раньше? Ведь от чего-то важного и нужного не отказываются так легко, важные решения не отдают на откуп каким-то жрицам из замшелого храма!

Я уже почти разделял вскользь высказанное Мечиславом опасение: такое ощущение, что мы все совершенно потеряли нюх. Мы – это голоса, то есть представители всех княжеств при верховном правителе, которых он призывал для решения каких-то важных вопросов. В случае с эльфийской принцессой пятнадцать опытных носов единогласно подтвердили, что мера оправдана и нужна. Ошиблись? Или просто упустили какую-то деталь?

Последнее было вероятней. Всё же, несмотря на поведение императора, не столь уж чужды нам ушастые. Я предполагал это раньше, нашёл подтверждение этому и совсем недавно, когда в перелётке без зазрения совести подслушивал болтовню эльфиек, явно недооценивающих наш слух, и с трудом давил улыбку.

Взгляд на жизнь княжеской подруги-служанки оказался на удивление близким и понятным: лёгкая, весёлая, любознательная, но при этом достаточно разумная, она удивительно походила на наших женщин. Да и княжна показала себя гораздо более живой, чем это виделось в первый момент, и тоже – понятной. Этакая «книжная девочка», тихая и скромная, но, главное, совершенно понятная.

В том разговоре меня ещё всерьёз зацепила вскользь брошенная фраза о каком-то особом даре княжны, которому Веритэль совсем не завидовала, даже наоборот. Чутьё сразу подтвердило, что это важно, но никаких внятных объяснений я не придумал. Что поделать, магия, тем более эльфийская, это совсем не то, в чём я хорошо разбираюсь.

– Мир, а теперь-то что? – окликнул меня Горислав на родном языке.

– Домой едем, – я пожал плечами.

– Да не, я про девицу. Выходит, Мечислав ошибся? Слухи пойдут.

– Он найдёт способ их пресечь, – отмахнулся я: это меня действительно сейчас не беспокоило. – Ты понимаешь, какая штука… Решение похитить княжну поддержали все. И мой нос по-прежнему говорит, что поступили мы верно. Если великий князь потерял чутьё, то и я, выходит, вместе с ним. Так, что ли?

– И что тебе чутьё говорит? Война-то будет?

– Иди вон у Предков спроси. Или у этой, как её… эльфийской матери, вместе с ушастым императором, – проворчал я.

– Ну… ладно. Может, и впрямь пригодится, – он с сомнением окинул взглядом прикорнувшую на креслах княжну, которая, завёрнутая в шубу, казалась сейчас особенно маленькой, слабой и… бесполезной.

На этом разговор о будущем закончился; Гор упрям, но только в том, что касается его лично. В общих делах он, как и все остальные, доверяет старшим. Не в смысле возраста, конечно.

Всё же мы отчасти волки, и это сказывается: общество строится по принципу волчьих стай. Есть вожаки, которые зовутся «носами», – осторожные и дальновидные оборотни, обладающие отличной интуицией и обычно довольно высоким интеллектом. Именно такие решают за всю «стаю» – маленькую команду вроде моей или весь народ в случае Мечислава.

А Гор – типичный «клык». Он силён, очень силён, отличный воин – они все такие. Идут вперёд, прокладывая кулаками путь для всех остальных. Когда надо, он может проявить инициативу, но в общем-то не рвётся командовать и предпочитает всем планам и рассуждениям хорошую драку. Горислав отличный друг, всегда поддержит и поможет, но обсуждать с ним политику – гиблое дело. С этими вопросами лучше подождать до дома и до отца, который и сам захочет подробностей.

Болтать попусту не хотелось, оставалось только дремать или внимательно, на этот раз без спешки, разглядывать эльфиек, что пока было гораздо интереснее. Шутка ли, рядом сидит почти сказочное существо! На корабле я к ним не совался лишний раз – не хотел мешать приручению Гором княжеской подруги, да и вид их… раздражал.

То есть, конечно, нервировали меня не сами эльфийки, просто не очень-то приятно смотреть на испуганных девушек, особенно если причина их страха – ты. Меня слишком энергично и старательно грызла совесть, так что сбегал я в первую очередь от неё, а не от общества девушек. Понятно, что ради блага всего народа можно пойти на подлость, но до того, чтобы делать подобные вещи спокойно, я пока не докатился. А теперь, наверное, всё же придётся переступить через собственные эмоции и потихоньку привыкать к их облику.

Это будет сложно: слишком сказочные. Тонкие, изящные, хрупкие, им только прозрачных радужных крылышек не хватало для полного сходства с феями из детских историй. Чуждые лица – большеглазые, узкие, с мягкими чертами. Чуждые, но красивые такой… непрактичной, уязвимой красотой. Особенно княжна.