Холодная кровь

Кальтер поморщился, но промолчал. Если маленькая мерзавка не врала, то явно что-то недоговаривала. Но давить на ребенка грубостью нельзя. Все, чего добьется таким путем Кальтер, это лишь новой истерики. А ему хотелось получить от девчонки хоть какую-нибудь полезную информацию перед тем, как покинуть дом. Дождь лил словно из ведра, но восточный край неба мало-помалу прояснялся, и, по всем признакам, вскоре непогода утихнет. Преследующие Кальтера сектанты в настоящий момент наверняка забились под вагоны. В Зоне подобные ливни сродни масштабной аномалии – нельзя предугадать, какая дрянь прольется тебе на голову. Надо быть отъявленным глупцом, чтобы добровольно разгуливать по Зоне, когда здешние небесные хляби извергают из себя такой потоп. И если бы те сталкеры, которые принесли сюда воду, находились поблизости, они в любом случае вернулись в свое убежище до грозы. Стало быть, в ближайшие четверть часа риск столкнуться с врагом невелик, и интрудер мог позволить себе переждать бурю под крышей, в компании так некстати проснувшейся девчонки.

– Как тебя зовут? – осведомился у нее Кальтер, не прекращая наблюдать за подступами к зданию. Дождь не дождь, а ослаблять бдительность, когда рядом притаились враги, было не в привычках майора.

– Верданди, – помолчав, ответила девочка. Кальтер отвернулся от окна и пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, назвала она свое имя или сказала что-то на неизвестном майору языке. Девчушка, похоже, догадалась, о чем думает суровый гость, и немного погодя добавила: – Так звали одну древнюю северную богиню… Но мама любила называть меня просто Верой. Как бабушку.

Интрудер кивнул, мол, спасибо за уточнение, после чего задал очередной вопрос, логически вытекающий из признания собеседницы:

– И где же сейчас твоя мама?

Теперь пауза в разговоре затянулась надолго. Кальтер решил было, что Верданди-Вера и дальше будет молчать, но она все-таки ответила:

– Мои мама и папа умерли… Позавчера вечером… Или ночью – не знаю, здесь так быстро темнеет… Мы полетели искатьэтерналий– папа сказал, что в сумерках его найти проще, чем днем, ведь он светится… А потом нас подбили… Там… – Девочка указала пальцем на северо-восток – туда, куда шел Кальтер. – Пока мы падали, папа ругался и говорил, что отказала защитная система, а мама кричала, чтобы он срочно что-нибудь сделал… А потом мы упали и… и…

Вера снова уткнулась в коленки и заплакала. Интрудер обвел взором окрестности, попутно размышляя об услышанном. Походило на правду. Если ребенок и мог соврать насчет гибели родителей, дабы разжалобить майора, то убедительно инсценировать горе у Верданди вряд ли получилось бы. Поэтому Кальтер решил ей поверить.

– На чем вы прилетели в Зону и как сумели не попасться на глаза военным? – поинтересовался он, полагая, что в ответ услышит историю о семейке богатеньких туристов-экстремалов, дерзнувших сунуться в Зону с какой-нибудь безумной целью на маленьком частном авиатранспорте. Крайне редко, но подобные эксцессы здесь случались. Правда, до сего момента еще никто из воздушных хулиганов не брал с собой на такие самоубийственные экскурсии детей.

Верданди шмыгнула носом и наконец-то осмелилась поднять голову и показать Кальтеру свое личико. Вполне обычное детское лицо, разве что слишком напуганное и покрытое грязными разводами от слез. Большие глаза сочно-синего оттенка, курносый остренький носик, слегка вздернутая верхняя губка… Короткие прямые волосы со спадающей на глаза челкой выкрашены под цвет глаз. И если эти свалявшиеся пряди вымыть и расчесать, девочка наверняка будет выглядеть гораздо симпатичнее… Казалось бы, ничего странного: нормальный современный подросток, но все же что-то в ней было не так… Какая-то неуловимая глазу, но тем не менее цепкая деталь, что отличала эту девчушку от прочих виденных интрудером детей.

И только тут Кальтер сообразил, что Верданди смотрит на него совершенно открыто, не отводя взора и не испытывая смятения, которое непременно должен был вызвать у нее отталкивающий Символ Аль-Шаддада. Это было воистину удивительно. Взрослый человек еще мог заставить себя усилием воли глядеть в глаза «мизантропу», но ожидать такого самообладания от подростка было нельзя. И тем не менее Вера неотрывно смотрела на майора уже столько, сколько до нее это не удавалось даже хладнокровным воякам вроде полковника Петренко и генерала Воронина. Поверить в столь уникальное явление было сложно. Но факт оставался фактом: встреченный Кальтером в Зоне ребенок мог считаться чуть ли не первым на памяти интрудера человеком, который никак не отреагировал на вытатуированный у него на лице Символ.

– Я, папа и мама летели на гравикоптере, – ответила Верданди на заданный вопрос. – Но мы не видели никаких… военных. Нас подбили, как только мы отлетели от таймбота. Папа сказал, что попробует вернуться обратно, а мама начала помогать ему чинить неполадку, но потом мы все равно упали… Дяденька сталкер, а вы меня убьете?