Холодная кровь

Агна сглотнула, не зная, что и ответить. Вротислав спокойным выглядел, и язвить в ответ не собирался, как утром было, словно снял с себя чужую личину, превратившись в юношу простого с мягкими чертами и глазами дымно-голубыми.

– Я не стану выдавать служителя Велесу. Если он не желает вас знать, значит, на то были веские причины – забыть о Роудуке.

Вротислав вздохнул как-то устало.

– Значит, всё же признаёшь, что жрец сбежал.

– Нет, не признаю, – твёрдо ответила.

– Не простая ты девица, Агна, – сощурил он глаза в точности, как Анарад делал, когда заподозривал что-то, и то был недобрый знак. – Разговариваешь, будто на равных… Откуда ты пришла такая? Ведь не из Ледниц родом.

Агна опешила, растерявшись, ладонь, сжимающая рукоять вспотела, потрескивали лучины, что заливали хоромину светом – на улице уже потемнело. Признаться кто она? Но что-то не правильное в том было: он пришёл один разговаривать, в простой рубахе, разве что вышивкой густо украшен ворот и рукава, подвязанный поясом, штаны суконные тёплые в сапогах низкой щиколоткой из мягкой кожи. Если и нужно было говорить, кто она, то им обоим.

– Поздно уже. Я устала, – начала поднимать Агна, как княжич сделал в её сторону шаг, потом ещё, и, не успела она глазом моргнуть, возле неё оказался. Агна мгновенно выпростала руку вперёд, холодно сверкнуло острее отцова подарка, упираясь прямо под подбородок княжичу.

– Речи ведёшь ты толковые… – проговорила она, держа княжича на расстоянии.

Вротислав вниз глянул на гладкий клинок, не шевелясь.

– …Только с поступками они разнятся, сильно.

Вротислав вернул на неё взгляд, губы его в ухмылке поползли.

– А чем тебе поступки мои не нравятся? Приласкать хочу всего лишь, согреть – разве есть в том что-то плохое? Сколько твоему Воймирко? Уж, верно, седина в броду, а ты – девка молодая, и страсти хоть ковшом черпай.

– Что ты говоришь?

– Не прикидывайся, что не брал он тебя.

Во рту даже горько стало, и затошнило разом от слов его мерзких. Княжич пошевелился было, и Агна лезвие плотнее упёрла.

– Уходи.

Вротислав фыркнул, отступил, оставляя попытки приблизиться.

– Доброй ночи тебе, – ответил он и, развернувшись, к двери пошёл, не забыв створку затворить и засов замкнуть.

Агна так и осталась стоять, сжимая нож в дрожащих пальцах, а в глазах всполохи густо алые, и щёки запекло – обжечься как от углей можно.

Глава 5

Утро было ещё прохладнее, чем вчера, ворочались хмуро на небе всё те же серые облака, дрожали от ветра почти голые ветви деревьев. Детинец внизу погружался в дымное марево – время костров. Анарад скользнул рукой к шее, сомкнул пальцы на витой гривне – прохладное железо обожгло. Наверное, он вчера сильно напугал лесную жрицу, но по-другому не мог поступить. Вчера такой гнев в нём клубился, что почти не отдавал отчёта в том, что делал. И этот поцелуй… Тогда его что-то толкнуло изнутри – Анарад сам не понял, в какой миг утонул в этих синих глубинах, столько борьбы в них, неспокойствия, и этот её запах тягучий и дурманный, как липа цветущая, и подрагивающие от возбуждения губы сочные, будто вишни спелые, мягкие и такие сладкие, невыносимо упоительные, и сбившееся дыхание… Нет, он этого всего не ожидал. Растерянность оглушила его, а потом и парализовало от того, как сильно и остро в нём всплеснуло желание.

И болели нещадно мышцы. Вчера он после разговора с Агной отправился на ристалище, до одури махал мечом, разминаясь, лишь бы сбросить это безумство, выместить пыл, иначе… Иначе он бы вернулся и продолжил то, что начал, подчиняясь неведомо какой силой, о которой раньше не знал в себе. Но то, что это волчица смогла взбудоражить его одним взглядом, так, что кровь вскипела и ум помутился, будто на край пропасти вступил – это удивило его не меньше, как и то, что смог найти в себе силы и оставить её. В эту ночь он думал пойти к Домине, но так и не сделал этого, и это совершенно запутало его – Домина могла утолить даже самый острый его голод. Но, зная, что в его доме она, это упрямая дикарка – сидит взаперти и ждёт проклятого жреца, думает о нём и, наверное, хочет…

Анарад отошёл от окна, потушил горящий фитиль пальцами – уже достаточно рассвело. Белёсый утренний свет окутал его, стоящего недвижимо в глубине хоромины. Она здесь, в стенах, заперта и одинока. И запах… Этот одуряющий и напрочь вышибающий ум запах… И почему думает о ней, ведь кроме брезгливости, что она поднимает подол этому Воймирко, не должна вызывать ничего.

Анарад тряхнул головой, выбрасывая это навязчивое болезненное наваждение. Если и дальше он будет слишком часто вспоминать её – он точно рехнулся или поддался проклятию. И это был весьма скверный знак. Сегодня должен вернуться Найтар. Придётся рассказать о жрице. И чувствовал Анарад, что князю это не понравится, да и ему не нравилось, но вышло, как вышло – он должен добраться до Воймирко.