Холодная луна

– Никаких свидетелей. Все как будто ослепли. Да и оглохли к тому же… В зданиях, окружающих переулок, должно быть, около сорока или пятидесяти различных учреждений. Если даже кто-то и знал жертву, на проверку уйдет очень много времени.

Сакс закончила разговор с Раймом и передала просьбу криминалиста открыть заднюю дверь, находящуюся рядом с телом.

– Нет проблем, – отозвался Селлитто и отправился выполнять поручение, дыша на закоченевшие руки.

Сакс сделала фотографии места преступления и сняла его на видео. Затем осмотрела жертву на предмет каких-либо сексуальных намерений убийцы, но не обнаружила никаких следов изнасилования. Затем перешла к тому, что именуется «ковровым осмотром» места преступления, дважды проходя каждый квадратный дюйм в поисках каких-либо свидетельств. В отличие от многих криминалистов Райм настаивал, чтобы осмотр места преступления проводился одним специалистом – за исключением случаев катастроф с большим числом жертв, конечно, – поэтому Сакс проводила «ковровый осмотр» в одиночку.

Впрочем, кто бы ни совершил это преступление, он постарался не оставить никаких явных следов, кроме записки, часов, металлического бруса, скотча и веревки.

Она все сообщила Райму.

– Ну что ж, Амелия, не хотят подонки облегчать нам работу.

Его деланная веселость раздражала. Он ведь не стоял здесь, рядом с трупом человека, погибшего чудовищной смертью. Амелия проигнорировала комментарий и продолжила осмотр места преступления: провела базовое обследование трупа, чтобы его можно было передать медицинским экспертам, собрала принадлежавшие ему предметы, отпечатки пальцев, осуществила электростатическую съемку следов обуви с помощью специального клейкого валика, напоминающего тот, с помощью которого удаляется шерсть домашних животных.

Вполне возможно, что преступник заехал сюда на автомобиле, принимая во внимание вес бруса, но следов от покрышек не было. Середина переулка была засыпана каменной солью, вызывавшей таяние снега.

И тут Амелия прищурилась.

– Райм, нечто странное. На земле вокруг тела что-то есть, на расстоянии примерно трех футов от него.

– И что это такое?

Сакс опустилась на колени и с помощью лупы стала внимательно рассматривать то, что на первый взгляд казалось мелкой солью.

Она тут же сообщила о ней Райму.

– Может быть, ею посыпали мостовую, чтобы таял лед?

– Нет! Она только вокруг тела. Больше нигде во всем переулке ее нет. Для таяния снега и льда используется крупная каменная соль. – Она сделала шаг назад. – Здесь только остаток. Такое впечатление… Да-да, именно так и есть, Райм. Он подметал. Метелкой.

– Подметал?

– Я вижу следы метелки. Убийца как будто разбросал здесь несколько горстей какого-то песка, а затем все за собой подмел… Хотя, возможно, это сделал не он. На месте первого преступления, на пирсе, ничего подобного не было.

– А на самой жертве или на брусе есть песок?

– Не знаю… Подожди-ка. Да, есть.

– Значит, он посыпал песком место после совершения преступления, – заключил Райм. – Вероятно, мы имеем дело с каким-то маскирующим веществом.

Аккуратные преступники используют порошок или какой-нибудь гранулированный материал – песок, наполнитель для кошачьего туалета или даже муку – и посыпают им землю после совершения преступления. Затем сметают порошок или убирают его с помощью пылесоса, уничтожая вместе с ним большую часть следов.

– Но зачем ему понадобились подобные сложности? – спросил Райм.

Сакс молча смотрела на тело и на булыжную мостовую.

«Я – это он… Зачем я стала бы подметать?»

Преступники часто стирают отпечатки пальцев и забирают с собой явные улики, но очень редко кто из них идет на подобные ухищрения и пользуется маскирующим реагентом. Амелия закрыла глаза и попыталась представить себя стоящей над молодым человеком, который из последних сил пытается удержать металлический брус. Вообразить себя в подобной ситуации стоило ей немалого труда.

– Может быть, он просто что-то просыпал.

– Маловероятно, – возразил Райм. – Подобные люди не бывают настолько беспечными.

Она согласилась. И продолжала размышлять: «Я, конечно, очень внимательна. Но почему бы я стала подметать? Я – это он…»

– Почему? – прошептал Райм.

– Он…

– Не он, – поправил ее криминалист. – Ты – это он, Сакс. Помни!

– Я предельно педантична. Мне хочется избавиться практически от всех следов.

– Верно, но все, чего ты добьешься, подметая за собой, – заметил Райм, – сводится на нет, поскольку из-за твоего педантизма придется задержаться на месте преступления. Думаю, здесь должна быть какая-то другая причина.

Амелия пытается еще глубже погрузиться в сознание убийцы. Она поднимает брус, вкладывает веревку в руки жертвы, смотрит на его перекошенное лицо, вылезающие из орбит глаза.

«Я ставлю часы рядом с его головой. Они тикают, тикают… Я наблюдаю затем, как он умирает. Я не оставляю никаких следов, я подметаю…»

– Думай, Сакс. Что он замышляет?

«Я – это он…»

И тут она говорит:

– Я возвращаюсь, Райм.

– Что?