Холодная месть

— Не было мотивов лгать? Едва ли. Он хотел причинить тебе наибольшую возможную боль перед смертью. Такое воздействие ты оказываешь на людей. — Он перевернул страницу. — Полагаю, ты ее выкопал.

— Да.

— И?

— ДНК совпала.

— И ты по-прежнему считаешь ее живой? — Диоген хохотнул.

— Рентгенограмма челюсти тоже показала совпадение.

— И у трупа не хватало руки?

Алоизий долго молчал.

— Да, — выговорил он наконец. — Но анализ отпечатков пальцев не дал убедительного совпадения.

— Да уж, представляю себе состояние тела. Как ужасно для тебя запечатлеть именно такой ее последний образ… Ты уже нашел ее свидетельство о рождении?

Пендергаст был захвачен врасплох. В самом деле, он ни разу не видел ее свидетельство о рождении. Это казалось неважным. Он всегда считал, что она родилась в Мэне. Но ведь это очевидная неправда.

Диоген постучал ногтем по репродукции «Распятия святого Петра» и произнес задумчиво:

— Интересно бы знать, как распятие вниз головой влияет на умственные процессы… — Он посмотрел на брата: — Frater, ты был, выражаясь вычурно, обладателем ее чресел. Ты был родной для нее душой, да?

— Я так считал.

— Прислушайся к своим чувствам. Что они говорят тебе?

— Она жива.

Диоген расхохотался, качаясь на стуле, сверкая здоровыми детскими зубами и розовым нёбом. Взрослый смех, исходящий из детского рта, казался гротескным извращением. Алоизий терпеливо ожидал, пока брат успокоится. Наконец тот замолк, пригладил волосы и отложил книгу.

— Как это показательно! Словно опять нахлынул зловонный прилив. Старые гнусные гены Пендергастов проснулись в тебе. Это твоя личная маниакальная иллюзия. Здравствуйте, и добро пожаловать в семью!

— Это не иллюзия. Это правда.

— Ха-ха!

— Ты мертв. Что ты можешь знать?

— Неужели я по-настоящему мертв? Et in Arcadia ego![9] Настанет день, когда все Пендергасты дружно возьмутся за руки, воссоединившись в самом нижнем из кругов ада. Что за чудесная семейная вечеринка получится, ха-ха-ха!

Яростным усилием воли Пендергаст разорвал поток воспоминаний — и снова оказался в старой гардеробной, в высоком кожаном кресле, с одинокой свечой на столе перед собою.

Глава 43

Вернувшись в зал на третьем этаже, Пендергаст рассеянно отпил немного шерри. Сказав Морису, что целиком оправился, он по сути солгал — и это стало особенно ясным, когда он осознал свою ошибку, такую простую, но серьезную.

Разыскивая документы о Хелен, он пренебрег важнейшим — свидетельством о рождении. Все остальное отыскал. Новость о том, что во второй класс начальной школы она поступила, владея лишь португальским языком, так изумила Пендергаста, что он совершенно упустил из виду вопрос о том, где ее свидетельство о рождении и почему его нет среди документов. Наверняка она спрятала его в месте легкодоступном, но хорошо скрытом. А значит, логично искать свидетельство в доме, в котором она жила перед смертью.

Агент глотнул еще шерри и поднял бокал на свет, чтобы оценить насыщенный янтарно-золотистый цвет напитка. Пенумбра велика, там масса комнат, коридоров — и мест, где можно спрятать клочок бумаги. Хелен умна. Нужно хорошенько все обдумать.

Пендергаст стал медленно перебирать в памяти возможные тайники — и отвергать их.

Несомненно, тайник должен быть в месте, где Хелен проводила много времени, где ее присутствие не показалось бы необычным. Место, где она ощущала комфорт, безопасность. Документ должен находиться там, откуда его вряд ли переместят, в предмете, который не заберут на починку либо чистку, который не вызывает подозрений и особого интереса.

Пендергаст просидел в зале несколько часов, глубоко задумавшись, обыскивая в воображении каждый уголок особняка. Сузив область поиска до единственной комнаты, он наконец поднялся и, бесшумно спустившись по лестнице, проследовал в библиотеку. Встал на пороге, обшаривая взглядом комнату, изучая охотничьи трофеи на стенах, большой удлиненный стол, книжные полки, статуэтки и картины, предполагая — и последовательно отбрасывая — дюжину за дюжиной возможных тайников.

Поразмыслив еще полчаса, он сузил поле розысков до единственного предмета мебели — стоящего у стены слева массивного шкафа, в котором хранился четырехтомник «Птиц Америки» Одюбона — оригинальное, безумно дорогое, огромного формата издание. Любимая книга Хелен.

Пендергаст вошел в библиотеку, закрыл за собой скользящую дверь и подошел к шкафу. Какое-то время он смотрел на него, затем выдвинул нижний ящик и извлек два массивных тома «Птиц Америки». Отнес их к столу посреди комнаты, осторожно уложил рядом друг с другом. Вернулся к шкафу, вытащил ящик целиком и перевернул.

Ничего.

Он позволил себе слегка улыбнуться. В шкафу было лишь два места, подходящих для тайника. Первое — пусто. А значит, свидетельство, вне всяких сомнений, спрятано во втором.

Пендергаст протянул руку в пустоту, оставленную вынутым ящиком, и тщательно ощупал деревянную панель сверху, заднюю стенку, дотянулся до самых отдаленных уголков.

И снова ничего.