Холодная сталь

– Своей чрезвычайной скрытностью! – все больше входил в раж Бутаков. Теперь, когда у него не получилось задуманное, он уже не считал нужным притворяться и постепенно становился самим собой – беспринципным самодуром-начальником. – Вы не считаете нужным информировать меня о своих планах.

– Это делается с одной только целью: избежать утечки информации…

– Но я мог бы вам помочь! За вами уже охотятся, как за зайцами. Жизнь висит на волоске! А я мог бы организовать вам надежное прикрытие, если вы только ставили меня в известность…

– Я сомневаюсь в эффективности вашего прикрытия, – горько усмехнулся Семен. – Если уж даже в тюрьме следователь прокуратуры не может чувствовать себя в безопасности…

– Именно потому вы и не можете чувствовать себя в безопасности, что не доверяете мне, – убежденно сказал Бутаков. – Должен вам заметить, что до тех пор, пока я отвечал за безопасность сотрудников Четырнадцатого Отдела, ни один из них не пострадал. И лишь только, когда меня перевели на другую должность, начался их отстрел…

– История гибели Четырнадцатого Отдела до сих пор остается темным делом, – медленно проговорил Семен. – Но я не сомневаюсь, что виновные рано или поздно будут наказаны.

– Разумеется…

– Что же касается нас с Моховым, то мы не просим помощи, – твердо заявил Семен. – Мы просим только, чтобы нам не мешали.

– Но сами-то вы очень мешаете, – сказал Бутаков.

– Что вы имеете в виду?

– Этот Владимир Пегин, – пояснил Бутаков. – Я собирался задержать его, чтобы допросить на предмет его прежних связей с московскими криминальными группировками. А вы опередили меня и даже не соблаговолили поставить в известность о своем намерении. Именно такие действия и создают путаницу в деятельности прокуратуры. Получается, что я вынужден выступать в качестве вашего дублера. Из-за такого бардака мы никогда не сумеем справиться с бандитами.

– Я как раз допрашивал Пегина относительно его старых знакомств, – улыбнулся следователь.

– И что же вам удалось из него вытянуть? – живо заинтересовался Бутаков. – Полагаю, мое любопытство оправданно.

– Разумеется, – кивнул Семен. – Это такой скользкий тип, что мне из него ничего не удалось вытянуть. Одно ясно – совершенно темная личность. И я не верю в то, что он порвал со своими прежними дружками. Он такой же честный гражданин, как я папа римский.

– Почему же вы его отпустили? – спросил Бутаков.

– Ему совершенно нечего инкриминировать. Относительно этого Пегина есть только подозрения, но нет доказательств. Нет такого «крючка», на который можно «подцепить» эту рыбку. Я как раз хотел ходатайствовать перед вами об установлении за Пегиным внешнего наблюдения.

– Я и сам собирался это сделать, – улыбнулся Бутаков. – Тем более, что по инструкции я обязан оказывать вам всемерное содействие.

О том, что Владимир спас ему жизнь, Кодаков умолчал, верный данному слову.

«…Я сидел в гостиничном номере и в очередной раз перечитывал мемуары Марины Влади „Владимир, или Прерванный полет“, когда в дверь вежливо постучали. По дыханию и шарканью ног, доносившихся из-за дверей, я определил, что ко мне в гости заявились два человека.

Стук повторился. Милиционеры так вежливо не стучат. Мохов тоже не мог ко мне пожаловать, чтобы не «засвечивать». Значит, это могли быть только «азиаты»! Я швырнул тонкую книжку на кровать, отогнул угол ковра, поднял с пола пистолет и положил себе в карман.

– Войдите! – выкрикнул я.

На пороге показались Клин и один из охранников. Моя правая рука оставалась в кармане. Большим пальцем руки я снял пистолет с предохранителя. Ничего, что у меня пистолет в кармане! В Таджикистане я хорошо овладел умением открывать огонь на поражение, не вынимая рук из карманов.

Высокий охранник с квадратной челюстью мясника стал у дверей, а Клин начальственным тоном произнес:

– Мы навещали тебя сегодня утром. Но тебя не было…

– Я провел чудесную ночь и изумительное утро в городской тюрьме, – опережая его вопрос, сказал я. – Меня там, правда, не кормили, но зато дали возможность выспаться.

– Ты у нас, оказывается, соня… – неопределенно ухмыльнулся Клин.

– Я дорожу спокойным сном, потому что мне редко выпадает такая возможность. Все время приходится быть начеку. Кроме того, я был свидетелем любопытного зрелища – в следователя Кодакова, который меня допрашивал, на моих глазах стрелял зек из соседней камеры. К сожалению, промахнулся.

– И что ты думаешь по поводу этого покушения? – рассеянно глядя в окно, спросил Клин.

– Одно из двух – либо этот Кодаков сильно насолил твоим хозяевам, либо твои хозяева решили продемонстрировать передо мной свою силу…

– Мои хозяева здесь не при чем! – резко оборвал меня Клин. – На Мохова и на Кодакова охотится группа «Север». Нам эти менты не могут причинить никакого беспокойства – ручки у них коротки. Меня интересует, о чем вы беседовали с Кодаковым до того, как в него начали разряжать винтовку?

Это был самый настоящий допрос – вроде того, какой пришлось выдержать утром в тюрьме. Только сейчас в случае неправильного ответа эти типы, не колеблясь, разрядили б в меня пистолеты.