Холодная сварка, или Ближе, чем секс (СИ)

Дослушала. Выбежала из-за стола на полусогнутых, телефончик нам чуть не с поклоном возвратила. Тут уже все они просекли, что что-то пошло не так, замолчали, даже не шушукались. Пялились только, пропустить чё важное боялись. В общем, директриса попечителей выперла из кабинета, а Прынца отправила бить в набат, всех учителей на срочный педсовет. Нам стульчик подвинули, посидите пожалуйста, дорогие, сейчас все соберутся.

Ну, не через пять, допустим, а минут через десять таки собрались. Почти все учителя нашей параллели, полным сбором. Стульев не хватило, Прынц, к примеру, стоял, что меня почему-то совсем не огорчало.

А ещё через пять минут в кабинет без стука вошёл дядька в странной форме, штаны с лампасами. Генерал, что ли, какой-то? Директриса к нему, прямо воркует. Дядька на её воркование ноль эмоций, уселся на директрисино место. И сурово так: дорогие педагоги, простите, но ребёнка (это он про нас, значит) лучше отправим на урок, разговор не для детских ушей.

Ну и выперли нас. Эта руль вернула, словно не при делах. Ну и ладно.

Конечно, пошёл не на урок, а в буфет. Биологиня тоже на педсовете, какой урок?

Каким взглядом нас провожал несчастный Прынц!

Это видеть надо было. Взгляд лисы, у которой из-под самого носа увели вкусного жирного зайца, буквально из пасти выдернули… или даже нет — не просто выдернули. Вкусный и жирный заяц уходит сам. Спокойно так. Лениво даже. Предварительно ещё и настучав по рыжему наглому хлебальнику.

Двери в директрисин кабинет подпирали двое крутых таких мужиков в строгих костюмах, ещё один крутился в фойе. Потащился за нами в буфет, и как-то так получилось, что никто из гневной толпы оскорблённых и униженных, нас там поджидающих, так и не решился приблизиться. Шушукались в отдалении. А потом как-то так незаметненько повспоминали, что у всех у них срочные дела имеются.

К концу первого урока толпа окончательно рассосалась. Генерал уехал, и наш завуч с ним. Педсовет закончился. Директриса прибежала, затараторила, типа вот вам магнитная ключ-карта от учительского сортира, поймите правильно, простите за возникшее недопонимание, толерантность наше всё, а политкорректность ещё форевее, и если вдруг где-что-кто не то что-как — сразу типа к ней, она разберётся, она ведь завсегда со всем уважением. Типа защитит незамедлительно.

Эта ей ничего не сказала, кивала просто. Но эмоциональный шмон — его ведь только посторонние не ощущают. Изнутри когда и так близко — фиг ведь чё скроешь, давно убедился. Вот и сейчас. Она губы в улыбку растягивала аж до онемения, кивала, да. А на самом деле… Ей противно было. Так противно, что аж затошнило.

Реально, чуть не вывернуло. Хорошо, что не успел ничего в буфете слопать. В общем, эта пообещала, что в мужской раздевалке буду её отключать. Ага! Типа до того не отключал. Типа, когда на очко или по малой — не отключал! Типа дурак или вообще изврат. Тьфу на них.

А следующим уроком выпала как раз физра.

Физра — и так самая скверная скверность в и без того довольно скверном среднем образовании. Полагаю, пацаны со мной не согласятся. Для большинства наших физкультура — не только возможность погонять мячик и поглазеть на одноклассниц в трусах и топиках, это ещё и сорок пять минут бесплатного цирка.

Ну да, жирный клоун кулем на турнике — это смешно, верхом на козле — ещё смешнее. Иногда — полный ржач, к примеру, как с порванным батутом. И можно потом рассказывать долго, красочно и взахлёб. И плевать, что на самом деле всё совсем иначе было, и меня там и близко… плевать. Всем. Мне первому. Потому что смешно. А смешно — это правильно, это полезно. Когда смеются — бьют не так сильно.

В раздевалке, разумеется, ждали. Как обычно. Вернее, не как обычно. И пофиг им все педсоветы…

— Смотрите-ка, кто пришла! А ты дверью не ошиблась? С сиськами — дальше по коридору!

Это Славка. Вроде неплохой пацан этот Славка, в младших классах мы даже типа дружили. Пока кто-то не сказал, что общаться с жирным уродом может только такой же урод, и тоже скоро разжиреет.

Улыбаюсь как можно более жалко, привычно втягиваю голову в плечи, пытаюсь протиснуться в щель слегка приоткрытой двери. Сразу за дверью обычно получаю пару затрещин или пинок под зад, если поспешить — часть ударов пройдёт по касательной. Обычно при этом ойкаю, взвизгиваю и стараюсь семенить как можно более нелепо, чтобы они начали ржать. Когда ржут, бьют не так сильно, а часто и вообще не бьют. И Славка ещё пару гадостей скажет, про сиськи или про жопу — от этих слов их всегда на ржач пробирает. Славка — он всё же хороший парень. Хотя и слабый.

Но на этот раз всё иначе…

— Вали к остальным бабам, Вовесса!

Никто из них даже и не думал переодеваться — столпились у самой двери, перекрыли проход.

— Вали-вали, и извращенку свою забирай!

Блин. Язык мой, блин, болтун-находка, никому никогда нельзя доверять… Ведь знал же, знал! На тортик купился. А им теперь — новое развлечение, они ещё долго будут так. Пока не надоест и это. Не бежать же к директрисе, в самом-то деле!