Холодная тьма

– Церби пришлось прорываться силой… – произнес плешивый человек, вытаскивая из нагрудного кармана и водружая на нос очки с толстыми стеклами. Его глаза сразу же изменились, став если не совсем обычными, то вполне приемлемыми для восприятия заурядного человека, такого, как я.

– Минутку, – произнес я, – присаживайтесь, прошу. Я сейчас.

И я выскользнул из кухни. Быстро заскочил в спальню, сбросил на пол запачканный кровью халат и стал одеваться. Я не только уложился в положенные армейским нормативом сорок пять секунд, но даже превзошел его. Уже через тридцать секунд я снова входил на кухню.

– Прошу меня извинить, но пирожных у меня нет, – я достал из шкафчика изящные чашки из костяного фарфора. – Меня только вчера из больницы выписали. Не успел купить…

– Ничего, – вежливо ответил мой гость, устроившись за островом на высоком барном стуле.

– Вам в турке сварить или предпочитаете капучино из кофемашины?

– Давайте из машины, – неожиданно подмигнул мне дядюшка Дис. – Люблю всякие новомодные штучки.

Я не стал уточнять, что кофемашина не так уж и нова. Это и понятно. Я все еще находился под впечатлением от увиденного. Всеми силами я пытался взять себя в руки и, когда ставил перед Дисом полупрозрачную чашечку, мои руки практически не дрожали.

– А у вас хорошо, – антиквар окинул оценивающим взглядом мою кухню. – Светло и уютно.

Я поставил на стол свою чашку.

–Вам бы, наверное, лучше выпить чаю с мятой…

Я послушно встал и понес чашечку к раковине, собираясь выплеснуть кофе.

– Сядьте, Макс, – теперь голос Диса звучал иначе. Сладость и патока исчезли. Их сменил деловой тон.

Я послушно вернулся и устроился на стуле. На полу у моих ног тут же улегся Церби, положив голову на лапы. Я посмотрел на собаку, вздохнул и решил, что пришло время повиниться. А что тянуть? Рано или поздно все равно бы пришлось…

– Я испортил ваш артефакт, дядюшка Дис. Я говорю про «Лассо удачи». Не совсем я, конечно, это сделал, но его больше нет. Что я могу сделать, чтобы компенсировать вам его потерю?

– Вы хорошо держитесь, Максим. А для такого в принципе неподготовленного человека просто великолепно.

– Что? – не понял я, так как ожидал, что разговор пойдет об утерянном артефакте.

– Вы выглядите спокойным, и у вас практически не трясутся руки. Другой бы на вашем месте впал бы в истерику.

Посчитав эти слова комплиментом и почувствовав себя чуть ли не героем, я поинтересовался:

– А можно кое-что узнать?

Дис откинулся назад и засмеялся:

– Журналист, и этим все сказано! Ну спрашивайте, чего уж там. Я, честно говоря, ждал этого вопроса.

Я задумался. Спросить про слизней? А что в них загадочного? Разве что размер… Понятно, что они питаются кровью, которой в моей прихожей сейчас предостаточно. Про жутких прямоходящих сумчатых крокодилов? Их функции в принципе тоже понятны.

– Кто такая эта Арис, и что ей было нужно от меня? – наконец выдохнул я и замер, глядя в стрекозиные глаза Диса.

– Что ей нужно, она сама сказала. А если подробнее… Арис – локустианка. Самый близкий ее родственник – это обычный кузнечик. Народ этот невелик. Живут они в основном в пещерах, в полной темноте, отсюда их облик. Я говорю про светлую кожу и волосы. Мужчин среди них очень мало…

– Амазонки? – не выдержал я, прерывая Диса.

– В какой-то мере. Но если у амазонок матриархат был сознательным выбором, – Дис задумчиво постучал пальцами по столу. – Да, пусть будет так: сознательный выбор. То у локустианцев особи мужского пола вымерли вследствие катастрофы. Но самки нашли выход. Оказалось, что они могут спариваться с человеческими мужчинами. Не со всеми, конечно, а лишь с определенными. Как уж они определяют эту избранность, не знаю, никогда не интересовался. Но если слияние пройдет удачно, они беременеют и рожают ребенка, всегда девочку.

Я спрятал руки под стол, чтобы скрыть снова охватившее меня волнение. Я представил, как занимаюсь сексом с огромным плотоядным кузнечиком, и мне стало не по себе.

– А после слияния они его сжирают… – наконец смог произнести я достаточно громко, чтобы Дис меня услышал.

– Конечно. Надо же как-то восстанавливать силы после такого энергозатратного процесса, – усмехнулся Дис.

– А кто такой этот Шуйский? Оборотень?

– Не совсем. Такие, как он, не могут становиться животными, как те же оборотни, о которых говорится в ваших легендах и фантастических книжках и которых вы, как я понимаю, имели в виду.

Мне бы надо было обратить внимание на слове «ваших», но я пропустил его мимо ушей. Наверное, потому что дядюшка Дис никогда не казался мне «своим».

– Он одноматричный метаморф или по-простому стражник. Такие, как он, должны оберегать существ того мира, в котором в данный момент находятся и несут службу, от убийц-иномирцев, подобных Арис. Они могут менять облик лишь частично. Например, отрастить когти или клыки. Некоторые способны ослеплять или жалить, как змеи.

– Выходит, Шуйский меня действительно спас, – вздохнул я, не столько жалея о кончине московского следователя, сколько просто констатируя факт.

– Вам виднее… – ответил антиквар, поджав и без того тонкие губы.