Холодная весна

— Добрый день, мадам, — сказала она.

С момента гибели графа и последовавшей вслед за тем размолвки Петронилла часто отказывалась обращаться к Арлетте со словами «моя госпожа» или «графиня», но вдова предпочитала не обращать внимания на такую неучтивость.

— Добро пожаловать, Петронилла, — ответила хозяйка замка. Ей очень хотелось, чтобы боль в пояснице утихла. Еще с большим удовольствием она отослала бы Петрониллу Фавелл на другой конец христианского мира, по крайней мере до того дня, пока ее ребенок не будет твердо стоять на полу обеими ножками. Но ни первое, ни второе было не в ее силах.

— Кажется, вы неплохо себя чувствуете? — Подведенные жженым углем брови Петрониллы соединились у переносицы. Она с ненавистью посмотрела на живот Арлетты и позволила себе заметить: — Вижу, вам удалось выносить ребенка полный срок. Клянусь распятием, я никак не думала, что вы справитесь с этим делом успешно.

— Вот как? А все же я… А-а-а, дьявол!.. — Страшная волна боли пронзила нижнюю часть тела Арлетты, словно в отверстия позвонков вставляли раскаленный железный штырь.

Клеменсия в мгновение ока оказалась рядом с подругой, обхватив ее широко расставленными руками, словно стараясь оградить от неведомой опасности.

— Арлетта! Что с тобой?.. Началось?

Арлетта с шумом втянула в себя воздух и согнулась пополам.

— Да… Мне кажется… О, какая адская боль!

Она замолчала и откинулась на руки Клеменсии. Боль, пронзающая иглами все ее тело, наполняющая страданием все естество, усиливалась. Вдруг мучения прекратились так же внезапно, как и начались, и графиня перевела дух.

— Я думаю, началось.

Леди Петронилла недолго думая развязала тесемки плаща и кликнула Розу, которая возвращалась налегке из гостиной, куда только что отнесли дорожную укладку Петрониллы.

— Роза, беги, отыщи Веронику, — приказала Петронилла. — Скажи ей, что ее госпожа должна лечь в постель. Пошлите за повивальной бабкой, да поскорее…

— Извините меня, госпожа, — вмешалась слабеющим голосом Арлетта, едва переводя дух, так как вторая схватка, сильнее первой, нарастала внутри нее. Да, ее терзают Евины муки, и в родах, как и на войне, могло случиться всякое, но она не может допустить, чтобы Петронилла отдавала приказы ее слугам, как будто ее самой нет уже в живых.

— Леди Клеменсия знает, что нужно делать. Она ответственна за меня теперь. А вы, — она выдавила из себя улыбку, — только моя гостья.

Какой-то миг Петронилла выглядела озадаченной.

— Но, госпожа графиня, у вас начались роды. Вы должны принять мою помощь.

Женщины обычно мирятся, когда на свет рождается новая жизнь и, пока длятся схватки, предаются забвению старые свары и зарываются в землю боевые топоры. Но Арлетта так же твердо, как «Отче наш», знала — нельзя доверять Петронилле Фавелл.

Она с трудом поднялась на ноги.

На помощь подбежали Гвионн и сэр Жилль, но Леклерк успел первым.

— Вы окажете мне большую услугу, сэр Жилль, — на одном дыхании произнесла графиня, — если займете леди Петрониллу беседой.

Петронилла зарделась, как маков цвет.

Пальцы Арлетты, побелевшие от напряжения, впивались ногтями в руку рыцаря.

— Послушайтесь доброго совета, леди Петронилла, оставайтесь здесь. Если будет нужно, вас позовут.

— Да-да, конечно, — подоспел сэр Луи. — Мы будем рады помочь роженице, чем можем, не так ли, голубка моя?

— Безусловно, — произнесла Петронилла сквозь зубы.

Клеменсия и Гвионн помогли Арлетте добраться до ее светлицы, где уже ждала Вероника с тазами и полотенцами.

С постели стащили покрывало. Перед огнем стояло особое кресло для родов, а неподалеку от ложа установили размалеванную ширму. В глубине сознания Арлетты глухо шевельнулось давнее воспоминание. Шевельнулось и ушло. Не время было тревожить тени прошлого.

Дыхание вырывалось из грудной клетки роженицы короткими, отрывистыми выдохами.

Гвионн с недоверием покосился на кресло. Его вырезанное сиденье и высокие подлокотники и ножки живо напомнили ему популярный инструмент пытки, большая коллекция которых располагалась в подвалах у графа Этьена. В Арлеттиной комнате он выглядел как-то неуместно. Волнуясь за исход дела, он повернулся к выходу.

— Сэр Гвионн, голос Арлетты, пронизанный болью, заставил его вздрогнуть и остановиться в дверях. Ее глаза были огромными, а зрачки расширенными от муки.

— Что, госпожа моя?

— Ни в коем случае не допускай сюда Петрониллу. Какие бы предлоги она ни придумывала.

— Успокойтесь, госпожа. Вы в абсолютной безопасности. Я не допущу ее присутствия при родах, будь она хоть самой царицей небесной.

Арлетта улыбнулась и, опустившись навзничь на постель, отдалась во власть умелых и нежных рук Клеменсии.

Глава двадцать пятая

Оставив лодку в устье, отец Иан направился по узенькой грязной тропке, которая, виляя среди болот, вела в усадьбу в Кермарии.