Холодная весна

После почти десятилетнего отсутствия Арлетта снова вошла в свою бывшую горницу в отцовском замке. Время было пополудни, она только что прибыла из Аквитании и даже еще не сняла наброшенный на плечи дорожный плащ. На руках она держала сынишку.

Комнатка была пуста. Арлетта как зачарованная смотрела на настенные росписи, до боли знакомые по годам детства — цапли все так же гордо поднимали к потолку свои длинные шеи. Фреска была не совсем такая, как прежде: цвета поблекли, побелка полустерлась, фигурки птиц уже не так четко выделялись на фоне стены. Окрашенные в бордовый цвет потолочные балки, сужавшиеся к стенам, стали темно-коричневыми от многолетней грязи и копоти.

Рука времени повсюду наложила свой отпечаток, однако, осматривая замковые коридоры, Арлетта подмечала не только признаки упадка, но и улучшения. В первую очередь, выгодно отличались от прежних конюшни, еще в годы ее детства порученные заботам Обри и Олье — они изменились до неузнаваемости. Постройка обзавелась пристроем, размещенным под дозорной тропой, где помещались дополнительные шесть стойл. Значительной починке и перестройке подверглась замковая оружейная палата, причем, судя по всему, обитатели Хуэльгастеля занимались ей в истекшую зиму, так как новоотесанные слеги на фоне старых потемневших бревен сразу бросались в глаза. Был замощен внешний дворик, причем не брусчаткой, а плоскими мергелевыми плитами. Это Арлетта заметила не сразу, а только когда вынесла погулять на свежий воздух своего Люсьена. Как и сообщала в последнем письме Элеанор, сэр Хамон и молодой Джехан, на чье попечение был оставлен замок, старались вовсю.

Заглянув на конюшню, Арлетта не признала конюха, бросившегося ей навстречу. Она не была с ним знакома.

В жилой зоне течение времени ощущалось острее всего. В зале нужно было провести основательную уборку. Портьеры были грязными и изодранными. Выставка оружия на стенах, которая была когда-то гордостью замка, не производила такого впечатления, как раньше: полированный булат потускнел, а кое-где в углублениях подернулся патиной. Оловянная посуда в горках была покрыта слоем пыли. Из писем Элеанор Арлетте было известно, что леди Дениза, супруга сэра Хамона, скончалась прошлой осенью, а сами хозяева вернулись в Хуэльгастель из монастыря всего несколько месяцев назад — зал и жилые покои носили явные следы запустения. Должно быть, леди Дениза в последнее время перед смертью махнула на все рукой. Но почему Элеанор и Мари до сих пор не отдали слугам распоряжения все начистить и протереть? Был ли граф Франсуа болен еще тяжелее, чем она представляла это себе, находясь вдалеке?

— Элеанор! Элеанор! — позвала Арлетта, сворачивая в коридор, который вел из горницы в часовню, а затем в жилую зону.

Она заранее сообщила своей приемной матери примерную дату своего прибытия, но получилось так, что поездка прошла чересчур гладко, а потому они прибыли раньше ожидаемого срока.

— Элеанор! Я Арлетта! Я вернулась!

Домой. Даже после десяти нелегких лет тревог и волнений Хуэльгастель оставался для нее родным домом.

Она услышала шуршание юбок, затем шлепанье задников туфель по голому, не покрытому коврами полу, и, наконец, перед нею, приветливо улыбаясь, появилась сама Элеанор.

Внешне она была все такой же, ничуть не постаревшей. Белизна ее лица плавно переходила в белую материю чепца, а волосы были закручены на затылке в пучок, почти неприметный под плотно прилегающей к голове барбеткой и убором, которые она носила еще в монастыре. Платье ее было однотонного темного цвета, а покрывало — из обычного беленого полотна. На груди поверх платья красовался массивный серебряный крест.

— Арлетта! Дорогое дитя, как я рада видеть тебя! Ты выглядишь такой здоровой, такой счастливой! Это твой сын?

Элеанор взяла падчерицу за руку и подвела ее поближе к запыленному окну, завистливо рассматривая крошечного человечка. Люсьен не спал и с большим интересом глядел на незнакомое ему лицо, а еще внимательнее — на блестящее распятие на груди подошедшей женщины.

— Да, это наш Люсьен. — Арлетта протянула свое драгоценное дитя графине Элеанор.

Та с осторожностью приняла его на руки.

— О, какая прелесть! — воскликнула она. — Какие у него роскошные зеленые глазки! Должно быть, в отца.

— Не совсем так. Сперва они были карие, цвет его зрачков изменился только недавно.

С нежностью Элеанор погладила рыжие волосики на макушке.

— Вот эту огненную шевелюру он унаследовал от тебя. Милое, милое, прелестное существо! Посмотри, Арлетта. Такой маленький, а какое совершенство!

Мать улыбнулась.

— Он растет не по дням, а по часам. Сейчас ему идет уже пятый месяц.

Люсьен заморгал, а затем протянул крохотный кулачок и ухватился за крест на груди. К ужасу своей матери, пощупав крест несколько секунд, он потянул серебро ко рту и начал с чмоканьем сосать ноги распятого.

— Ого! — Арлетта даже покраснела от неожиданности и подняла руку, чтобы отобрать у ребенка неподходящую игрушку. — Извини, Элеанор…

К удивлению молодой матери, собеседница остановила ее.

— Пусть забавляется. От этого никому не будет вреда.