Холодная война

Кто станет отрицать существование явлений природы, столь величественных и грандиозных по масштабам, что люди, не в силах объять их своим сознанием, безмолвно застывают перед ними в растерянности.

Вот и говорят только о погоде да об овцах, словно это единственное, что имеет значение для страны.

Однако же самое скверное — неуверенность.

Ведь когда человек знает мало, ему, как правило, кажется, что дела обстоят хуже, чем на самом деле. Люди замечают, что сообщения официальных властей и новости, которые передают по радио, к сожалению, часто являются блефом или откровенным враньем. Позднейшие сводки новостей и другие сообщения нередко подтверждают, что сказанное раньше либо ложно, либо весьма сомнительно. Так человек и живет в постоянной неуверенности насчет того, что произошло и что должно будет произойти.

Порой случается встретить человека, чье сердце открыто, ты засыпаешь его градом вопросов, говоришь без умолку и мало-помалу начинаешь смущаться: ведь как-то глупо столько спрашивать и столько говорить.

Невольно задержишь дыхание, и в душе вновь оживет вера в то, что как бы там ни было, а холодную войну можно победить, что печать, которой недруги человечества запечатали людские сердца, сломана и что люди снова могут говорить обо всем, о чем не смели говорить раньше, когда их сковывала смирительная рубашка пропаганды и обмана.

Услышишь норой, как кто-то со всей решимостью восстает против отживших идей, против одурачивания народов, и кажется, будто тебя коснулась волшебная палочка, будто жизнь — это бесконечная радость, надо только зажечь огонь в непроглядном мраке отжившего.

Я был свидетелем тому, как воинство холодной войны подминало под себя человеческие души, приучая людей жить бездумно и запугивая их всякими ужасами и страхами, как народ, опутанный ложными страхами, позволял глумиться над собой, словно в один миг начисто утратил и способность здраво рассуждать, и весь свой разум.

Я наблюдал, как люди, которые знали и видели, куда нужно идти, один за другим теряли почву под ногами и не осмеливались протестовать из страха перед неприятностями, какие могли доставить им рыцари холодной войны; находились и такие, кто счел, что в его интересах пойти на поводу у пропагандистской шумихи и поверить в то, во что здравый смысл верить отказывался.

Тем более необходимо помнить о тех немногих, кто выстоял и никогда не шел на компромиссы. О тех, кто, несмотря ни на что, сумел сохранить бодрость духа и даже бунтовал против власти злых сил.

Не говори гоп, пока не перепрыгнешь… Пусть я сейчас чуточку хвастаюсь, заявляя, что, несомненно, больше других достоин оправдания перед судом божиим, ибо сумел выстоять в трудные времена, но трудно сказать, как бы все обернулось, если бы я ничего не знал о людях, которые стремились устоять и не шли ни на какие уступки.

Сообщения о протестах против Кеблавикского соглашения, против НАТО и иностранного военного присутствия разжигали страсти и вселяли надежду, что в конце концов — хотя, быть может, и не очень скоро — все будет хорошо.

Многие тысячи людей требовали выпустить на свободу узников, вся «вина» которых заключалась в том, что они участвовали в антинатовских демонстрациях, — и от этого тоже учащенно билось сердце, наполняясь новой верой и новой надеждой.

Так-то вот. Пусть дни становятся все длиннее и печальнее, и человеку кажется, будто все кончено и надежды больше нет — из самой отчаянной ситуации обязательно есть выход.

И какое имеет значение, что с одним ничтожным крестьянином произошло несчастье, он потерял зрение и вынужден до конца дней своих влачить существование в полном или почти полном мраке. Это настолько маловажно, что и говорить не стоит.

Куда серьезнее другое: в результате вмешательства чуждых, враждебных сил духовно ослеп народ. Но крестьянин, потерявший в 1946 году зрение, всеми силами своей души верит и надеется, что люди его страны прозреют и снова станут свободны, как в 1944 году, что они воспрянут, почувствовав свободу. Тогда опять можно будет говорить о многих вещах, а не только о погоде да овцах. А о холодной войне станут говорить как о жутком сне, как о кошмаре, который больше никогда не повторится.

И если бы пишущему эти строки довелось пожить в таком земном раю, прежде чем отправиться в рай небесный, его мечта исполнилась бы: он бы забыл все свои неприятности, все горести, в том числе и те, что принесла ему холодная война.

Он действительно верит, что так будет.

И благодаря этой непоколебимой вере жизнь кажется ему прекрасной.