«Холодная война» — наш образ жизни во взаимоотношениях с Западом

Идеологического мотива в продолжении противостояния нет. Современная идеология России — примитивный капитализм, который никак не противостоит идеологии «просвещенного капитализма», выработанной Западом, и никак ему не угрожает; способности к территориальной экспансии у него нет, как нет в нем ничего привлекательного в современном экономическом строе для других стран или классов. Хотя мы и богаче большинства наших соседей, все понимают, как и за счет чего оно формируется. Для многих, хотя и не для большинства людей во все времена и сам мотив богатства не был таким значимым, как мотив его справедливого распределения. Идеология тут напрямую связана с экономикой, а в этом отношении нам тоже похвастаться нечем. Мы теперь уже определенно сырьевой придаток, и — важно это помнить — не очень существенный. Наши нефтяные ресурсы не идут ни в какое сравнение с ре-сурсами Ближнего Востока, и к тому же они изрядно поистрачены, как и газовые. Газа побольше, но это все равно не то, чем можно было бы поставить на колени весь западный мир. Прекрати мы сегодня добычу нефти — никто и не заметит. Газ — заметит Центральная Европа, но... что мы сами будем есть? Россия лишилась продовольственной независимости и закупает продовольствие за нефтегазодоллары. В общем, экономической угрозы мы ни для кого не представляем, во всяком случае, такой, из-за чего следовало бы воевать.

Главное же, конечно, в том, что Россия никак не угрожает власти капиталистов, «власти Уолл-стрита» над странами Запада.

А представляем ли мы для Запада военную угрозу, о чем сейчас много крика в связи с нашим отказом от некоторых ограничений ДОВСЕ? Нет, конечно, даже состояние примерного паритета, зафиксированное соглашениями ДОВСЕ, недостижимо: тогда задавались количественные ограничения исходя из системы двух военных блоков. Теперь тогдашние наши союзники со своими лимитами вооружений перешли в лагерь наших противников. Да и экономически, и технологически гонка обычных вооружений нам непосильна: мы даже гражданскую авиацию не выпускаем. Не углубляясь в этот специальный вопрос, замечу, что даже на Западе о наших обычных сверхвооружениях не очень-то сильно беспокоятся, а это значит, что они действительно в плохом состоянии.

То есть мотива военной угрозы в противостоянии нет также.

И в общем получается некоторый парадокс: мотивов для противостояния нет (ну, в самом деле, не считать же мотивом запрет на шествия гомосексуалистов), а противостояние есть.

Да, мы говорили о военной угрозе, имея в виду угрозу Западу. А как насчет угрозы в отношении нас?

Можно ли считать, что в военном отношении мы находимся в меньшей безопасности? Очевидно, нет, поскольку наши военные возможности существенно сократились. Но мы стали слабее — это факт, а что с противником? Его вооруженные силы несколько уменьшились по сравнению с периодом «холодной войны», но геостратегически ситуация для нас ухудшилась. Возможности передового базирования у нашего основного противника значительно улучшились, и он этими возможностями без стеснения пользуется. Он обзавелся военными базами, расположенными на бывших советских территориях, использует их сейчас и намерен расширить их использование в будущем. Например, в Арктическом регионе речь идет об освоении пространства «советского сектора» — в советские времена, правда, наших прав на него не признавали, утверждая, что достаточно и понятия «территориальных вод» вокруг принадлежащих СССР островов, но по крайней мере чужую военную авиацию мы туда мягко не пускали. Сейчас у нас нет там ПВО, и в случае неблагоприятного развития событий флоты Запада могут, оказавшись в Баренцевом море, стать самой серьезной угрозой для центральных областей нашего государства.

Под разными благовидными предлогами авиация США и их союзников базируется сейчас и в Средней Азии. Конечно, причины этого благородны — война в Афганистане и все такое (мы помним, конечно, что наша война в Афганистане была «несправедливой», а насколько справедлива война Запада там же?). То есть вроде бы эта авиация не направлена против нас. Но недаром повторял Рейган старое изречение: «Имеют значение не намерения, а возможности». Намерения ведь могут быстро измениться, а Средняя Азия совсем недалеко от районов базирования наших стратегических ракет.