Холодная война: политики, полководцы, разведчики

Немцы пользовались купленными в Швейцарии шифровальными машинами «Энигма», полагая, что безопасность переговоров гарантирована. Первую информацию об устройстве этих машин англичанам сообщил немец Ганс Тило Шмидт, работавший на французскую разведку. Польский инженер, который когда-то участвовал в разботке «Энигмы», в 1938 году восстановил конструкцию шифровальной машины. Поляки первыми начали расшифровку немецких кодов. После поражения в сентябре тридцать девятого они передали англичанам все свои разработки и переправили в Англию имевшийся у них образец «Энигмы».

Пять с половиной военных лет английские дешифровальщики в Государственной школе кодирования и шифровального дела в Блетчли-Парк знакомились с секретными документами рейха. Англичане понимали, что напали на золотую жилу, поэтому изо всех сил старались не дать немцам понять, что их шифротелеграммы читаются врагом. Прежде чем использовать перехваченную информацию, англичане всякий раз тщательно продумывали, как обосновать свою осведомленность. И немцы ничего не заподозрили.

Начальник британской разведки Стюарт Мензис считал ненадежными советские линии связи и боялся давать Москве информацию, которую немцы смогут перехватить и понять, что противник читает их шифрованную переписку. Сведения, полученные путем перехвата и дешифровки немецких шифртелеграмм, передавались Красной армии только с санкции Уинстона Черчилля. Скажем, 17 июля 1941 года Черчилль и Мензис спорили, можно ли сообщать русским, что немецкие танковые части вот-вот окружат советские войска в районе Смоленска. Мензис категорически возражал.

Тем не менее англичане делились с советским союзником информацией военного значения. 8 декабря 1942 года военная миссия Великобритании в Москве информировала Наркомат обороны о том, что в Северной Африке немцы использовали новый тяжелый танк «Тигр». 3 мая 1943 года британская миссия сообщила Наркомату обороны о том, что немецкое командование готовит большое наступление в районе Курска. Но Гитлер отложил наступление, потому что новая техника поступила с опозданием. Операция «Цитадель», которая стала крупнейшим танковым сражением Второй мировой, началась позже, чем планировали немцы. Советские военные решили, что англичане то ли сознательно вводят их в заблуждение, то ли подсовывают неточную информацию.

Но то, что Москва не получала официальным путем, передавал агент советской разведки Джон Кэрнкросс, работавший в центре радиоперехватов и дешифровки в Блетчли-Парк. Кэрнкросс, награжденный орденом Красной звезды, даже считал, что это он изменил ход Второй мировой войны, когда помог Красной армии выиграть битву под Курском.

В Москву прибыла большая британская разведывательная миссия. Это были люди, знавшие русский язык, что означало, что они либо помогали белым сражаться против Красной армии во время Гражданской, либо служили в военном атташате в Москве в тридцатых годах и были свидетелями кровавых чисток в Советской России. Некоторые из них происходили из семей белых эмигрантов, то есть заведомо придерживались антикоммунистических взглядов. Руководителем миссии стал генерал Ноэль Мэйсон-Макфарлейн, который был начальником разведывательной службы британского экспедиционного корпуса во Франции в 1939–1940 годах.

Миссию управления специальных операций возглавил бригадир Джордж Хилл, который в предвоенные годы занимался подрывными операциями против большевиков, да еще умудрился рассказать об этом в опубликованных мемуарах. Достоинства Хилла на этом посту исчерпывались его свободным владением русским языком и завидной способностью выпивать.

«Весельчак Джордж Хилл, — вспоминал Ким Филби, который служил в британской разведке, но работал на Советский Союз, — со своим огромным животом скорее походил на опереточного короля, у которого вместо короны — лысина на макушке. Русские приняли его назначение в Москву с восторгом. Они знали о Хилле все. Запоздалая проверка его комнаты для совещаний в Москве обнаружила устрашающее количество подслушивающих устройств».

Готовность бригадира Хилла исполнять свой долг не знала границ. Он даже завел себе русскую любовницу, о которой твердо знал, что она работает на НКВД. Кто у кого больше вытянул информации, остается неясным. Но такова была практика многих британских разведчиков. Причем любовницы оформлялись как агенты, которым полагалась пенсия. И многим еще в пятидесятых годах британское правительство тайно платило за их былые «заслуги». Хилл явно превзошел своих коллег в этой сфере, когда убедил британское министерство иностранных дел прислать ему брильянтов на двадцать тысяч фунтов, чтобы окончательно перевербовать девушку на свою сторону.

Почему Хью Дальтон, британский министр, отвечавший за управление специальных операций, не выбрал кого-то другого для поездки в Москву? У него в аппарате были и люди левых убеждений. Но он полагал, что это все равно не растопит льда в отношениях с Москвой.