Холодная война. Свидетельство ее участника

Не менее важно было с моей точки зрения (хотя об этом я не говорил вслух) и то, что, установив и объявив миру точную дату начала вывода войск, советское руководство тем самым и самому себе поставит конкретную цель, положит конец внутренним колебаниям и расхождениям. Однако мое предложение объявить точную дату начала вывода советских войск из Афганистана, сделав это центральным пунктом заявления Горбачева, с которым решено было выступить в начале февраля 1988 года, Шеварднадзе встретил в штыки. Максимум, на что он согласился, – это включить в готовившееся заявление сформулированную в сослагательном наклонении фразу о том, что вывод войск можно было бы начать в мае 1988 года, если бы соглашения об урегулировании были подписаны в течение февраля – марта.

Было ясно: такая аморфная, никого ни к чему не обязывающая формулировка – это совершенно не то, что требовалось. Тем не менее по настоянию Шеварднадзе именно она оставалась в проекте заявления, когда за него проголосовали уже все члены Политбюро и в Кабул для ознакомления с ним Наджибуллы уже улетел Крючков. И лишь в самый последний момент перед подписанием решения Политбюро с текстом заявления Горбачев собственноручно вписал в него предложенную мною формулировку, гласившую, что правительства СССР и Республики Афганистан договорились установить конкретную дату начала вывода советских войск – 15 мая 1988 года. А все остальное в заявлении подвязывалось к этой дате.

Путь к отступлению был отрезан. Такова история заявления М. С. Горбачева от 8 февраля 1988 года, которую полезно знать тем, кто пытается создать миф, будто Шеварднадзе был чуть ли не главным поборником быстрейшего вывода советских войск и даже будто «именно он вывел наши войска из Афганистана». Он, разумеется, не выступал против вывода, но, повторяю, проводившаяся им практическая линия в афганских делах вовсе не приближала день начала вывода войск, как и не способствовала тому, чтобы избавить Советский Союз от нелегкого афганского бремени, которое ему пришлось нести еще не один год после вывода своих войск из этой страны.

В одном из своих последующих интервью Шеварднадзе в ответ на вопрос, нельзя ли было вывести войска из Афганистана хотя бы на год раньше, категорично заявил: «Нет. Нельзя. Общество было не готово». Можно понять его желание оправдаться за упущенные годы, но зачем при этом клеветать на наше общество? Общество в целом с радостью восприняло бы вывод войск и на год, и на три, и на пять лет раньше. Дело упиралось вовсе не в общество, а в тех, кто в свое время принимал решение о вводе войск в Афганистан, а также в тех, кому было поручено заниматься афганскими проблемами после 1985 года.

Отнюдь не соответствовало, я уверен, настроениям и интересам нашего общества, как и внешнеполитическим интересам СССР, и то, что Шеварднадзе вместе с Крючковым незадолго до начала вывода войск пытались продвинуть идею заключения между Советским Союзом и Афганистаном нового договора, идущего гораздо дальше договора 1978 года в вопросах «взаимной помощи». Подготовленный по их инициативе проект такого договора предусматривал фактически возможность при определенных обстоятельствах вновь ввести советские войска в Афганистан. Был в нем и ряд других положений с далеко идущими последствиями, будь такой договор заключен. Но, слава богу, Горбачеву хватило ума решительно пресечь эту довольно-таки авантюрную затею.

Этим, однако, не закончились стычки на нашем внутреннем «афганском фронте». Мы с Ахромеевым продолжали стоять на том, что параллельно с выводом советских войск из Афганистана там должен идти процесс трансформации однопартийного режима в какую-то коалиционную структуру власти. Сразу же после подписания Женевских соглашений в середине апреля 1988 года даже удалось, в основном нашими усилиями, провести через Политбюро решение, которым было признано необходимым сконцентрировать главные усилия на том, чтобы в остающийся до завершения вывода советских войск из Афганистана отрезок времени там сложилась по возможности жизнеспособная коалиционная структура власти, отражающая реальное соотношение сил в стране. Ради этого предписывалось переходить к более активным и настойчивым контактам по этим вопросам и с пакистанцами, и с американцами, и непосредственно с афганской оппозицией. Без контактов с оппозицией, кстати, нельзя было (как и получилось на деле) рассчитывать на благоприятное решение проблемы освобождения советских военнослужащих, захваченных в плен в Афганистане.