Холодная война. Свидетельство ее участника

Тем не менее среди разрабатывавшихся вариантов нового военного плана на случай обострения ситуации вокруг Берлина был и тот, о котором мир узнал много лет спустя из опубликованных в 1989 году воспоминаний Ф.-Й. Штрауса, бывшего в те годы министром обороны ФРГ. Согласно Штраусу, этот вариант, на который дало свое согласие и западногерманское правительство, предусматривал, что в случае установления Советским Союзом блокады Западного Берлина туда направится из ФРГ американская танковая бригада, и, если советские войска физически воспрепятствуют ее продвижению, на один из полигонов на территории ГДР, где сконцентрировано большое количество советских войск, будет сброшена американская атомная бомба с целью продемонстрировать Москве решимость Запада. «Если бы намерение американцев, – писал Штраус, – сбросить бомбу на один из советских полигонов было осуществлено, то это означало бы гибель тысяч советских солдат. Это была бы Третья мировая война. Американцы осмелились внести эту идею потому, что точно знали, что Советы в то время не располагали надежно функционирующими межконтинентальными ракетами. Война, таким образом, проходила бы в основном в Европе; это была бы война обычными средствами, в которую США могли привнести некоторые ядерные компоненты». Тот факт, что в числе вариантов, разрабатывавшихся летом 1961 года в Вашингтоне на случай блокады Западного Берлина, был и описанный Штраусом, не отрицал в беседе со мной в 1990 году и М. Банди. А в ответ на вопрос, не разрабатывался ли такой вариант специально, чтобы о нем узнали в Кремле, Банди только усмехнулся.

Мне неизвестно, был ли Хрущев в 1961 году в курсе данного и других конкретных вариантов военных планов. Но, исходя из информации, которой я располагал в ту пору и получил позже, я убежден, что Хрущев, заняв в Вене жесткую, ультимативную позицию по Берлину и фактически грозя войной, по существу блефовал. А столкнувшись уже там с твердой решимостью Кеннеди не отступать и увидев подтверждение тому в последующих шагах президента по подготовке к возможной пробе сил, Хрущев стал думать над таким выходом из создавшегося положения, который, пусть при минимальных результатах, не означал бы вместе с тем большой «потери лица».

«Стена чертовски намного лучше, чем война»

Оптимальным, как представляется, выходом из создавшейся действительно опасной ситуации и явилось осуществленное в ночь с 12 на 13 августа 1961 года закрытие границы между Восточным и Западным Берлином – сначала путем установления проволочных заграждений, а затем возведения бетонной стены. Так была решена в практическом плане наиболее острая проблема – остановить поток беженцев из ГДР, статус же Западного Берлина остался прежним, как и свобода коммуникаций между ним и ФРГ. Известно, что, давая В. Ульбрихту 5 августа санкцию на закрытие границы, Хрущев строго предостерег его против каких-либо акций, затрагивавших территорию непосредственно Западного Берлина или пути доступа туда из ФРГ, сказав ему: «Ни одного миллиметра дальше».

Руководствуясь этой установкой, правительство ГДР при объявлении о мерах по закрытию границы четко заявило: «Само собой разумеется, что эти меры не должны затронуть существующий порядок движения и контроля на путях между Западным Берлином и Западной Германией».

По существу, это, конечно, было отступлением от всего того, чем Хрущев грозил Кеннеди в Вене, но внешне дело выглядело так, как будто он достиг того, чего добивался. В то же время это явилось вполне приемлемым выходом и для Запада. Вопреки делавшимся там заявлениям, стена вовсе не была полной неожиданностью для американского руководства. Например, посол США в СССР Томпсон еще в марте 1961 года в одной из своих телеграмм в Вашингтон писал: «Если мы хотим, чтобы Советы оставили берлинскую проблему, как она есть, тогда мы должны по меньшей мере ожидать, что восточные немцы закроют секторальную границу, с тем чтобы остановить продолжающийся поток беженцев через Берлин, что они должны считать нетерпимым».

Сразу же после венской встречи в упоминавшемся выше разговоре со своим помощником О’Доннелом Кеннеди, высказав мнение, что главной причиной стремления Хрущева «закупорить» Западный Берлин был отток рабочей силы из Восточной Германии, заявил: «Вы не можете винить Хрущева за болезненную реакцию на это». Еще более определенно на этот счет высказался президент в начале августа в разговоре с другим своим помощником У. Ростоу: «Он [Хрущев] будет предпринимать что-то, чтобы остановить поток беженцев. Возможно, это будет стена (выделено мною. – Г. К.). И мы не сможем предотвратить этого. Я могу сохранить сплоченность Атлантического союза с целью защиты Западного Берлина, но я не могу действовать так, чтобы оставить открытым Восточный Берлин».