Холодная Зима

Подобная деятельность К. Бобрака стала известна руководству Афганистана и вызывает негативную реакцию. Она ставит и тех, кто предоставил ему гостеприимство, и советских товарищей в ложное и затруднительное положение перед нынешним революционным режимом в Афганистане.

Деятельность, направленная на ослабление правящей в Афганистане партии НДПА и подрыв ее усилий по строительству нового Афганистана может рассматриваться как ошибочная, приносящая только вред Афганистану.

По имеющимся данным в Афганистане прекратились репрессии против парчамистов, лояльно относящихся к режиму и честно работающих в госучреждениях, не подвергаются преследованиям семьи парчамистов. К. Бобраку следовало бы учитывать эти обстоятельства и сделать из этого правильные выводы: ни самому не участвовать в антигосударственной деятельности, и не подстрекать к этому своих сторонников.

Москва Здание генеральной прокуратуры СССР 31 августа 1978 года

С утра зарядил дождь. Мелкий такой, противненький. Серая пелена измороси висела над Москвой, приглушая все звуки и цвета. Было холодно мокро и мерзко.

На работу я поехал на машине, хотя обычно этого не делал. Просто идти до метро под этой мелкой водяной пылью было выше моих сил. Странно, но если Москвич, перед тем как завестись долго чихал и пырхал — сегодня завелся буквально с полтычка. Осторожно вырулив на улицу, я поехал к зданию прокуратуры…

Уже на вахте, проверявшая удостоверения вахтерша сказала, что следователь по особо важным Калинин просил зайти к нему сразу, как только я появлюсь. Видимо и впрямь происходило что-то серьезное…

Александр Владимирович уже сидел одетым в плащ, подмышкой у него была толстая черная кожаная папка с документами. В кабинете было много народа, кого-то я знал, кого-то нет. Все куда-то собирались.

— А, Сережа… — шеф протолкался к выходу, увлек за собой. Вышли из кабинета, остановились у двери…

— Короче ситуация на сегодняшний день такова. Вчера я попал к Руденко, тот дал санкцию на выемку документов во Внешэкономбанке и на задержание Ванникова и других, кого назвал Повзло. Я, конечно, удивился, не думал, что вот так сразу, с ходу санкционируют — но есть, как оно есть. Сейчас мы выдвигаемся во Внешэкономбанк, ты будь тут, сиди как пришитый. Как вернемся — поможешь допрашивать и оформлять. Добро?

— Добро… — я пошел к своему кабинету. Бумажной работы опять скопилось море…

Вернулись нескоро — прошел уже и обед. Только в два часа коротко — внутренний звонок — прозвякал телефон, я снял трубку.

— Сергей. Ко мне зайди…

Значит, приехали. И явно не с пустыми руками…

Пошел к двери, и вдруг резко остановился. Что-то забыл. Что? А… Фотороботы же вчерашние, шеф просил их подержать у себя. Открыл сейф, достал фотороботы, пошел к шефу…

У шефа в кабинете было тесно, сидел сам Калинин, Глазко, еще кто-то из оперативников и задержанный. Высокий, дородный, в очках с золотой оправе, в кабинете прокуратуры от казался каким — то чужеродным… ну не его место это было — перед следователем сидеть. Не вписывался он в обстановку.

Когда я зашел, шеф как раз проводил допрос…

— Так значит, вы ни на какие вопросы отвечать не хотите товарищ Ванников…

— Верно — снисходительно с барским видом кивнул тот — я вам назвал номер телефона, позвоните по нему и вам там объяснят, какую ошибку вы совершаете. До звонка по этому номеру я ничего говорить не буду…

— Сергей … — отвлекся шеф — организуй-ка нам конвой до Бутырки. Тут человек как раз в несознанку играет, пусть посидит немного…

Трюк это был старый, на психику подследственного давило безотказно. В принципе, Калинин и сам мог набрать номер и вызвать конвой — но здесь важен был именно психологический момент…

— Да что вы себе позволяете! — вскинулся подследственный

— Сидеть! — рявкнул Глазко…

— Сейчас, сделаем… — ухмыльнулся я, раскусив игру — да, Александр Владимирович… Бумаги заберите, вчерашние…