Холодная Зима (Агония 2)

– Короче, не буду тянуть кота за одно место… – шеф сразу взял с места в карьер едва я только закрыл за собой дверь туалета – сегодня утром я работал с Беляковским. Он в глухом отказе, мало того – у него уже появился адвокат. Причем раньше, он занимал солидную должность в милиции, сейчас ушел на вольные хлеба по выслуге и адвокатствует…

Новости меня не удивили – чего-то подобного приходилось ожидать.

– Александр Владимирович, а вы ожидали чего-то другого? По-моему ждать, что у такого туза не окажется адвоката – просто глупо.

– Да к адвокату то я был готов – шеф с шумом выдохнул воздух – вчера под вечер я получил экспертизу по валюте…

– Уже? – удивленно вымолвил я – в ЭКУ что, власть поменялась?

Действительно, экспертизы из ЭКУ приходилось ждать в лучшем случае неделю.

– Вот то-то и оно, что уже – понимающе кивнул шеф – я тоже удивился. Такая быстрая экспертиза наводит на нехорошие размышления, согласись. Но самое интересное, что в ней было написано.

– И что же?

– Представленная на экспертизу купюра Федерального резерва США достоинством сто долларов выполнена кустарным способом, методом офсет…

– Е…

Вот так номера. Просто валюта это одна статья, а фальшивая валюта – другая, намного более тяжкая…

– И теперь поправь меня, если я ошибаюсь – продолжил Александр Владимирович – через руки такого туза как Беляковский, директора городского торга прошло наверняка немало долларов. Может быть, больше чем через иные руки рублей. Ну ладно, я бы поверил, если бы фальшивая купюра была одна из пачки – в конце концов, и на старуху бывает проруха. Но, чтобы такому опытному человеку всучили целую пачку поддельных долларов… Не верю.

Вот за что я уважаю нашего шефа – и не только я один – так это вот за что. Есть следователи, которые выбирают удобную для себя версию и видят только те факты, которые в эту версию укладываются. Неудобные же факты, выбивающиеся из общей стройной картины, которую они успели нарисовать у себя в голове, они просто предпочитают не замечать. А то и хуже – начинают подтасовывать факты в поддержку своей версии. Александр Владимирович был не таков – он видел все факты и никогда не закрывал глаза, если шло что-то не так.

– Странно… – сказал я – Еще бы не странно… Но самое главное. Как только Беляковский узнал про результаты экспертизы, он сразу замолчал. Наглухо. И стал требовать тебя. Сказал, что у него есть информация, очень серьезная – но ни с кем кроме тебя он разговаривать вообще не будет. Вот так вот.

– Это нарушение – сказал я – я не имею права его допрашивать – Согласен – кивнул шеф – нарушение. Но ты ведь можешь просто с ним поговорить без протокола – в этом никакого нарушения нет. Впрочем, решай сам.

Когда я отказывался. Лезу во все тяжкие…

Москва

Следственный изолятор N 2

"Бутырская тюрьма" 25 августа 1978 года.

По роду своей деятельности мне часто доводится бывать в следственных изоляторах.

И каждый раз я выхожу оттуда вымотанный и эмоционально на нуле. Видимо сама атмосфера следственного изолятора, вековые биоволны беды, скопившиеся в этих стенах, действуют на всех людей, кроме тех, кто тут работает – но это видимо особенные люди.

Пока ждем пропуска, расскажу анекдот. У одной дамы – следователя восьмилетняя дочь, на уроке, где рассказывали, у кого чем родители занимаются на вопрос, а чем же занимается твоя мама выдала: а моя мама – все по судам да по тюрьмам. Все были просто в шоке.

– Оружие есть? – высунувшись в окошко, спросил замурзанный УИНовец (управление исполнения наказаний, тогда подчинялось МВД, а не Минюсту как сейчас. Охрану же осуществляют внутренние войска – прим автора) – если есть, сдавайте!

– Нету оружия – буркнул шеф – а побыстрее пропуска выписывать нельзя? Пятнадцать минут копаетесь.

– Нельзя – буркнул УИНовец, на лице которого отпечаталось навсегда выражение "не мешайте работать, суки!" – Твою мать – тихо проговорил Александр Владимирович – совсем тут распоясались, как я погляжу. При всех строгостях, чай и водяра в камерах не переводится.

Охраннички…

– Через пару минут в "кормушку" (окошко в двери. В камерах через такие передают пайку, поэтому их и называют "кормушка" – прим автора) просунули наши удостоверения и временные пропуска.

– Пошли… – как-то по блатному усмехнулся Александр Владимирович – у меня тут кум (заместитель начальника колонии по режиму – прим автора) знакомый.

Повидаемся…

Бутырка, бутырка… Для некоторых – как дом родной, для некоторых – каторга.

Место концентрации зла и боли, пропитавших эти стены настолько, что у непривычного человека здесь начинает болеть голова.

У первого пропускного пункта к нам прикрепили прапора внутренней службы, который и повел нас, подобно проводнику у Данте по кругам Бутырского ада…