Холодная Зима (Агония 2)

– Глаза завязать? – осведомился он.

– А что ж мой старый друг Ареф не пришел мне объявить приговор. Ведь он заседает в трибунале? – презрительно спросил Касем Хусейн проигнорировал вопрос. Все было ясно без слов.

– Оставь себе – бросил Касем, двое других генералов кивками отказались от повязок.

Саддам Хуссейн повернулся, чтобы идти командовать расстрелом, но потом вдруг резко обернулся, наклонился к самому уху Касема, чтобы другие не слышали.

– Вы смелый человек, генерал – тихо прошептал он – только забыли одно простое правило. Нельзя оставлять живых врагов у себя за спиной. Нельзя никого прощать и нельзя никого оставлять в живых. Я вашей ошибки не повторю…

Касем изумленно поднял глаза и увидел в глазах относительно молодого человека в полковничьей форме нечто такое, что заставило его сжаться от ужаса. Перед самой своей смертью генерал Касем как будто заглянул в будущее и увидел, что уготовано его стране. И он понял, что в такой стране ему лучше не жить, лучше не видеть того, что произойдет. Когда зачитывали смертный приговор "именем революции за государственную измену и предательство интересов Ирака", генерал его не слышал.

Он был еще жив – но в то же время он умер именно в тот момент. Загремевшие после прочтения приговора автоматные очереди разорвали уже мертвое тело.

Трех человек привели в соседнюю телестудию и привязали к стульям. Перед расстрелом предложили завязать глаза, но они отказались. Им зачитали смертный приговор, после чего премьер-министра и двух его генералов расстреляли. Труп Абделя Касема посадили на стул перед телевизионной камерой и показывали на всю страну. Окровавленный труп "единственного лидера" на фоне изрешеченной пулями стены телестудии на протяжении нескольких дней транслировали по телевидению, чтобы народ мог убедиться: генерал Касем действительно мертв. Рядом с трупом стоял солдат, который брал мёртвого главу правительства за волосы, откидывал его голову назад и плевал ему в лицо.

У всех тех, кто участвовал в перевороте и выносил смертный приговор Абделю Кериму Касему, судьба будет разная. Кто-то умрет раньше, кто-то – позже. Но в одном их судьба будет единой – своей смертью не умрет ни один из них…

Место, координаты которого неизвестны

Подмосковье, 40 километров от Москвы 27 августа 1978 года Сегодня, генерал милиции Соболев Владимир Михайлович сам сидел за рулем. Из здания автобазы он выехал поздно, в полседьмого вечера и целый час бросал машину из одного узкого проулка в другой, внимательно вглядываясь, не повис ли за ним хвост. Вариант с хвостом был вполне вероятен, война между КГБ и МВД по сути не затихала, она просто перешла в новую стадию, когда стороны собирают друг на друга весь возможный компромат, готовясь к новой смертельной схватке. К тому же если КГБшникам удастся определить истинное местоположение "контура" – это будет вполне достаточным поводом для активных действий по уничтожению самой опасной для Андропова структуры в МВД. Соболев помнил, как прошлый раз КГБшники ткнулись носом в грязь и теперь они безусловно не упустили бы возможности для реванша.

Поэтому, отступления и упрощения в процедуре безопасности были недопустимы.

Тот самый крутой съезд в кювет сразу за резким поворотом на Минском шоссе был немного виден, все-таки к объекту проезжало по несколько машин в день и колею никуда не денешь, как ни старайся. Когда машина, протестующее взвыв мотором, соскочила в кювет, генерал подумал, что подвеска на его верной "Волге" скоро точно накроется…

В кабинете генерала Владимира Владимировича Горина, как и всегда, горел свет, и были задернуты шторы – обычно он работал допоздна. Раньше, во времена Сталина так работала вся страна, сейчас же в пять или шесть часов совслужащие срывались домой. Но Горин привычек не менял – тем более что работа в позднее время имела свои преимущества – например, что телефон молчит и тебя никто от работы не отрывает…

– Что-то произошло? – обеспокоенно спросил Соболев – ты меня зачем так срочно вызвал?

– Вчера я разговаривал с твоим сыном…

– Во что он опять влип? – генерал Соболев обессилено откинулся на спинку стула – куда его вечно несет…

– Ты не прав начет твоего сына и я тебе уже об этом говорил – жестко сказал Горин – он делает свою работу и делает ее более чем добросовестно. Раньше мы были такими же и все были такими же, это сейчас… Побольше бы таких как он – и вокруг было бы намного лучше. Или ты хочешь, чтобы он сидел в какой-нибудь конторке, перебирая бумаги с восьми до пяти?

– Да нет, конечно… Просто ты меня то же пойми – это мой сын и он ухитряется каждый раз влезть в самое пекло. Что на этот раз?

– Вот этого человека – генерал положил на стол фоторобот надо установить по твоей картотеке. Предположительно – двойка, московское управление. Кто-то из оперов. К завтрашнему дню сделаешь?