Холодная Зима

— Я бы не стал делать таких выводов, уважаемый… — поглаживая бороду, произнес шейх — нам удалось застать русских врасплох, но не более того. Порядок они восстановили очень быстро, информация о мятеже далеко не ушла. По моим данным зачинщиков ожидает расстрел. Не думаю, что это можно назвать акцией, которая прошла как нельзя лучше…

— Тем не менее, положительные результаты этой акции все же есть, дорогой шейх — осторожно проговорил Тернер — русские уже не могут чувствовать себя хозяевами в средней Азии. Мы дали им понять, что уголек религиозной воны тлеет, и вспыхнуть может в любой момент. Кроме того, наши сотрудники отследили реакцию русских, она оказалась далека от идеальной. Одно то, что они в первый день бросили на подавление бунта военных, даже не выдав им боевые патроны, говорит о многом. Эту слабость русских мы и предлагаем использовать…

— Слабость в любой момент может обратиться силой… — вздохнул шейх — кому как не вам это знать…

— Вам ли, хранителям двух святынь, бояться силы неверных… — бросил на стол последний козырь адмирал. Упрек сработал — шейх заметно смутился, достал полированные четки и начал нервно перебирать их. Неверный ударил по самому больному месту…

— Мы обсудим ваши предложения на семейном совете и дадим вам ответ…

— Когда? — поинтересовался адмирал, дурную привычку арабов маскировать отказ под необходимость «подумать», «обсудить» он знал и теперь твердо намеревался не упускать ситуацию.

— Через десять дней — ответил шейх, поднимаясь — через десять дней мы дадим вам ответ. Не будете вы столь любезны адмирал, передать привет своему предшественнику. Мне не хватает его общества… [42]

Москва 28 августа 1978 года

— Я хочу, чтобы подробно рассказал мне, чем ты занимаешься по делу Беляковского.

О как! Я, кажется, уже упоминал раньше, что все конфликты у меня с отцом начинаются именно с таких вот требований, высказанных безапелляционным тоном. Меня это сразу начинает бесить. А если меня что-то бесит…

— Вообще-то есть такая вещь как тайна следствия, если ты не забыл…

— Вообще то официально ты этим делом не занимаешься, и тем не менее, не хочешь оставить все это в покое. Поэтому про тайну следствия и прочую ерунду мне мозги пудрить не надо.

— Вообще то! — начал конкретно закипать я — мы, по-моему, уже договаривались не раз, что я — Сергей Соболев, а не сын генерала Соболева. И отчет по каждому делу, которым я занимаюсь, я давать не хочу!

— Стоп, стоп, стоп… — вовремя тормознул отец — мы как-то на ровном месте цапаться начинаем. Я все равно беспокоиться за тебя должен, я вроде как отец твой — а ты сразу шерсть дыбом и в глотку вцепиться готов.

В чем-то конечно батя был прав…

— Но ты и меня пойми! — сбавив тон начал я — я уже взрослый и хочу сам принимать решения в этой жизни. А насчет дела Беляковского… Знаешь, я действительно им занимаюсь, несмотря на то, что в состав следственной группы не вхожу и входить не имею права. И дело не в том, что я его лично знал. Просто… ты помнишь, что произошло несколько лет назад?

Отец с мрачным видом кивнул

— Ведь тогда… тогда преступникам удалось уйти от наказания. Чтобы ты не говорил, я знаю точно, они ушли. Для чего же тогда я работаю? Для чего работаешь ты? Если правда не торжествует?

Отец отложил в сторону вилку и молча посмотрел мне в глаза. Молчал я, молчал и он. Наверное, зря я начал задавать такие вопросы, но тогда мне было просто необходимо, чтобы отец ответил хоть что-то.

— Вчера я был у Горина… Он сказал, что ты очень похож на нас в молодости… — видно было, что каждое слово дается отцу тяжело — я вспоминаю себя… тогда мы тоже лезли на рожон… готовы были идти вперед… и шли. Шли! А теперь… А теперь что то изменилось. Но я горжусь, что воспитал тебя таким, какой ты есть. Поверь мне, горжусь…

Мы обнялись. Говорить было нечего, да и не нужно было тут ничего говорить.

— Ты с Натальей еще не виделся?

Я помрачнел, отец затронул больную тему. Что ей говорить, и что вообще у нас с ней будет после всего что произошло — я не только не представлял, но и боялся представлять.

— Нет… И честно говоря, даже не знаю, что будет…

— Мать переживает — тихо проговорил отец, оглянувшись на дверь — она думала внуков понянчит, а тут такое… Не расстраивай ее, ладно.

— Не буду. Только я и сам не знаю. Что делать. Честно.

— Да я и сам не знаю — горько усмехнулся отец — и хотел бы тебе посоветовать, да не знаю что. В мои времена таких вот запуток не было, все проще было. Одно скажу — ты на Наталью делишки отца ее не переноси. И поддержи ее, как мужик поддержи. Она все-таки без отца осталась.

— Да поддержать то поддержу — тяжело вздохнул я — только думаю, не простит она меня. Для нее все прокурорские теперь враги. И я — в том числе.

— Значит судьба такая… А жаль, хорошо вы с ней друг другу подходили. Впрочем, любит — простит… — отец крякнув, поднялся, прошелся по комнате — и все таки я тебе не сказал, что хотел сказать. Ты рапорт на получение оружия напиши.