Холодная зона

— Вы где? — в кромешной мгле она нащупала руку Рея, — держи! Это еда и питье.

— А свет какой-нибудь нельзя включить? — как и Леа, Рей говорил вполголоса.

— Нет. Демаскировка. Ничего, поедите так. Да, где-то у стены должен быть люк для естественных надобностей. Придется его нащупывать.

Рей ожидал, что глаза привыкнут к темноте, но этого не происходило — здесь не было никаких источников света, даже щелей. Мо жадно почавкивала в темноте — в пакетах, принесенных Леей, оказались бутылки минеральной воды, бананы, бутерброды. Некоторое время все молча утоляли голод и жажду.

— А что дальше будет? — наконец спросил Рей. Лея шевельнулась рядом с ним. Ее голос прозвучал холодно и спокойно.

— Думаю, теперь надо расставить точки над и. Я из Холодной Зоны. Разведчица. Сейчас моя задача — эвакуироваться. Вас я могу взять с собой, да похоже, у вас и нет другого выхода.

— А что там, в Холодной Зоне? — спросил Рей, — ведь ты же знаешь, что я…

— Это у вас здесь называется Холодная Зона, — буркнула во тьме Леа, — а у нас — Союз Трудовых Коммун. СТК.

— Коммунисты, что ли? — Рею припоминалось что-то негативное из прошлой жизни, — а нас там не расстреляют?

— Не вижу никаких оснований, — ответила девушка, — но вы должны понимать, что придется пройти проверку. Может быть, даже несколько месяцев — как получится.

— Ну что ж, здесь-то нам в любом случае уже нечего терять, — глубокомысленно заметил Рей.

— Но нас там примут? Дадут гражданство? — жадно спросила Мо.

— Если пройдем проверку… а мы ее, конечно, пройдем, почему нет. Совершенно без вопросов. Будете учиться, работать где хотите. Жилье дадут со временем. В общем, не волнуйтесь, все будет нормально. Нам только до границы теперь добраться. Священник — наш агент обеспечения, так что все будет нормально.

— А они нас не найдут здесь? — поинтересовалась Мо.

— Не думаю, — Ли нашарила во тьме плечо девочки и сжала его, — помнишь, я взорвала мотоциклы? Это плазменный взрыв, там ничего не остается. Скорее всего, они решили, что чипы погибли в огне. Как и мы сами. Но на тот случай, если они все же решат нас искать дальше и станут обыскивать окружающие здания — мы посидим здесь. Это место у нас специально оборудовано для таких случаев, заэкранировано — его невозможно обнаружить никакой техникой. Хорошая собака вот могла бы учуять, но они же тут на технику надеются.

— А отсюда как мы выберемся? — настойчиво спросил Рей. Леа молчала некоторое время.

— Через день идет транспорт на границу, — сказала она, — если нам до того времени подготовят чипы… а это вполне вероятно, у них всегда есть запас… то нас вывезут под чужими именами. А там перейдем пешком. Ближайшая граница — Греция либо Украина. Сейчас нам надо как следует поспать. И говорить поменьше — демаскировка.

Рей не мог заснуть. Ему казалось, усталость так ломает тело, что стоит лишь принять горизонтальное положение — и глаза закроются. Не тут-то было. Он действительно забылся коротким сном, но во сне надо было куда-то бежать, спасаться от полиции, и Рей побежал и споткнулся. Содрогнувшись всем телом, открыл глаза. Сердце колотилось как у кролика в зажиме для экспериментов, холодный пот выступил на лбу. О сне не было и речи. Рей лежал с полчаса, временами честно закрывая глаза, и тут же забывая о том, что их нужно держать закрытыми. В голове металось разное: он думал о Лее и не понимал, как к ней теперь относиться. Хорошенькая, глупенькая горничная из Польши. Неожиданно умная подружка. Хладнокровная убийца. Коммунистическая шпионка. К ней и подступиться-то страшно. Он думал о будущем, страха не было, Рею представлялось, что все самое худшее с ним уже случилось, так что и бояться больше нечего. Не было и любопытства — один лишь холодный серый ком усталости и безразличия. Он вспоминал все, что слышал раньше о коммунистах. Наверное, ничего хорошего его там не ждет — но здесь-то ему не жить в любом случае. Посмотрим, так ли ужасен коммунистический ад, как это описывают. И сегодняшние приключения проворачивались в памяти как бугристый, болезненный гигантский вал, в котором нельзя уже было различить подробностей. Рядом кто-то шевельнулся.

— Эй, вы спите? — шепотом спросил Рей.

— Я не сплю, — так же тихо ответила африканка. Рей вдруг понял, что с начала знакомства — в подземелье Хаббы они не общались — они с Мо не сказали друг другу ни слова. Да и вообще разговаривал ли он когда-либо с какой-нибудь молоденькой девушкой из Африки иначе, как с целью снять ее на ночь или получить какую-нибудь услугу?

— Ты не боишься? — спросил Рей.

— Не, — ответила Мо, — все же хорошо получилось. Они сегодня нас могли поймать. А дальше мы уже поедем с другими чипами, нам помогут.

— Я имею в виду — там, в ХЗ. Там же коммунисты.

— Не знаю, — прошептала Мо, — но нам же некуда деваться. Как-нибудь выкрутимся там, наверное. Леа поможет.

— Кончайте болтать, — буркнула Леа из темноты, — спать давайте! Утро вечера мудренее.