Холоднее войны

Том снова промолчал. Вместо ответа, он перешел к другому борту и снова взглянул в иллюминатор. К ним действительно приближался автомобиль. Желтые фары двигались навстречу с угрожающей скоростью. Боб вышел из кабины и распахнул главную дверь самолета. В салон тут же ворвался ветер и оглушительный рев и грохот. Клекнер зажал уши. Дэнни поморщился и сел. Том подошел к двери и посмотрел на расстилавшийся перед ним аэропорт.

– Кто там, в машине?! – прокричал он.

– Это вы мне скажите! – крикнул в ответ Боб.

Их было трое. Том стоял возле открытой двери и наблюдал за автомобилем. Черный «мерседес-бенц» остановился в нескольких метрах от «гольфстрима». Дул сильный ветер. Два пассажирских авиалайнера совершали рулежку метрах в трехстах к югу. Водитель выключил фары, заглушил двигатель, вышел наружу и открыл заднюю левую дверь.

Амелия Левен выступила в ночь. Том взглянул на пассажирское сиденье впереди. Почти у них над головами взмыл в небо самолет, на минуту осветив огнями взлетную полосу, и Том разглядел невысокую плотную фигуру Джима Чейтера. Он был в костюме. Джим поднял голову, увидел стоящего у выхода Тома и едва заметным кивком поприветствовал его. Том не пошевелился. Чейтер нагнулся, наполовину влез в салон «мерседеса», что-то достал – кажется, мобильный – и захлопнул дверь.

Том повернулся к Дэнни и пилотам, которые сгрудились у него за спиной.

– Нам нужно будет поговорить, – сказал он. – Подождите в машине.

– Конечно, – ответил Дэнни и вслед за Бобом и Филом спустился по трапу вниз.

Они остановились перед Амелией и все по очереди пожали ей руку, словно высокопоставленному гостю. Чейтер не обратил на них никакого внимания. Том оглянулся на салон и крикнул:

– Райан! Твои друзья пришли тебя навестить.

Он увидел, как Клекнер просиял – Москва явилась к нему на помощь! И тем не менее надо отдать ему должное, выражение его лица почти не изменилось, когда он увидел на вершине трапа Джима Чейтера. Том ожидал изумления, подавленности, но вместо этого разглядел что-то похожее на облегчение.

Чейтер протиснулся мимо него и уставился на Клекнера. Глаза в глаза. Клекнер отвернулся и посмотрел в иллюминатор. Тома вдруг пронзил дикий, иррациональный страх. МИ-6 надули. Клекнер тройной агент. На самом деле он играл против Минасяна, и цена этой игры была так велика, что в Лэнгли пожертвовали ради нее и Хичкоком, и Эйнштейном – лишь бы поддержать легенду.

Амелия тоже поднялась наверх. Она вошла в салон и спокойно кивнула Тому. Она явно разыгрывала какую-то комбинацию, о которой он пока не знал. Чейтер втянул трап в самолет и закрыл дверь. Неожиданно стало очень тихо.

– Итак, мы все здесь, – сказала Амелия.

Том почувствовал, что его сердце начинает биться быстрее. Если сейчас заговорит Клекнер, если он встанет и подойдет к Чейтеру, то все кончено. Рукопожатие между коллегами, которые всецело доверяют друг другу, раскрытая операция и двое британцев из высоких чинов, которые должны разделить позор. Лицо Амелии было бесстрастно, Чейтер выглядел уставшим и злым. Том постоянно повторял про себя, что Клекнер никак, ну совсем никак не может оказаться невиновным.

– Райан, – произнесла Амелия и чуть сузила глаза, как будто ей было трудно сфокусировать на нем взгляд. То, что Амелия заговорила первой – Амелия, а не Чейтер, – показалось Тому невероятно важным знаком. – Джим очень любезно согласился предоставить нам с Томом возможность побеседовать с тобой, прежде чем тебя возьмут под арест Соединенные Штаты Америки.

Том ощутил нереальное облегчение, даже несмотря на то, что он понял полный смысл слов Амелии. МИ-6 давали возможность допросить Клекнера, оценить масштаб его предательства и причиненный им ущерб. Абакус был добычей Келла и триумфом Секретной разведывательной службы, но Лэнгли забирал его себе.

– Райан? – повторила Амелия. – Ты меня слышишь?

– Я вас слышу, – пробормотал Клекнер.

Он собирался продержаться долго, очень долго. Оставаться спокойным и уверенным. Да. Его загнали в угол, но он не хотел, чтобы его противники видели его сломленным и разбитым. Такого удовольствия он им не доставит.

– У нашей службы есть к тебе ряд вопросов, касающихся…

– Уверен, что есть…

– Не перебивай, Райан.

Это были первые слова, которые произнес Чейтер. В том, что он назвал Клекнера по имени, было что-то трогательное. Том представил, сколько раз они сидели вместе на встречах, в комнатах для переговоров, в ресторанах и барах – и Чейтер направлял его, учил… доверял ему.

– Спасибо, Джим, – царственно поблагодарила Амелия.

Клекнер встал и направился было к ним, но Чейтер вдруг взорвался:

– Сядь на место, твою мать!

Эта внезапная вспышка застала их всех врасплох. Том увидел, как лицо Чейтера исказила ненависть. Он вспомнил Кабул, тесную комнатушку, допрос, потного, испуганного Гарани. Дикую ярость Чейтера, его животное бешенство. Его настроение могло кардинально измениться в мгновение ока.