Холоднее войны

– Почему я здесь и что я здесь делаю? – Ее тон был странно мелодраматичным. Пожалуй, в нем была даже некая доля паники. Том напомнил ей, что именно этот вопрос он ей и задал сразу же, как только увидел в лаунже отеля. Но Амелия, пребывая в странном расположении духа, уже не в первый раз проигнорировала его слова.

– О’кей. Почему ты в Стамбуле? Что-нибудь происходит в Сирии?

Она снова отвернулась к окну. Они оба постоянно посматривали на тех, кто входит в ресторан, – вдруг попадется лицо, которое уже встречалось; окидывали взглядом самые очевидные наблюдательные пункты на другой стороне улицы. Но дело было не в конспирации. Что-то беспокоило Амелию. Она будто взвешивала все за и против – посвятить Тома кое во что еще или нет?

– Мы потеряли еще одного.

– Что?!

– В Тегеране. В понедельник. Взрыв.

Том видел новости и заметки в газетах и полагал, как любой обыватель, что убийство было делом рук МОССАДа.

– Тот парень в машине? Ученый? Он был нашим агентом?

– Агентом Пола, да. Кодовое имя Эйнштейн.

– Господи. – Завербовать ученого, связанного с программой «иранских центрифуг», было невероятной удачей для Уоллингера и МИ-6; потерять его равносильно удару в солнечное сплетение. – Кто же его достал?

Амелия пожала плечами и отвела глаза. Или она знала все, но не могла сказать, или – куда более вероятно – не имела ни малейшего представления и не хотела выдвигать пустые предположения.

– Суть в том, что мы потеряли Хичкока три недели назад, затем Пола – он погиб в авиакатастрофе, а вслед за ним, в понедельник, – Эйнштейна. За это время мы потеряли больше наших, чем за семь лет в Аф-Паке[16]. – Том продолжал есть; маленький кусочек кости застрял у него в зубах, и Амелия деликатно отвернулась. – Ты проглядывал телеграммы Пола, его документы, файлы. Может быть, что-то привлекло твое внимание?

– То есть?

– Возможно, что-то показалось тебе странным, необычным. Что угодно. Его слова, поступки и так далее.

– Во всем, что я видел, не было ничего такого, – честно ответил Том. – Все тихо-мирно, все довольно заурядно. Записями Пола по работе с агентами занимался Дуг Тремэйн – передавал резидентов Уоллингера другим офицерам. Не было смысла поручать это мне, потому что я здесь все равно ненадолго и никакой оперативной роли в этом деле мне сыграть не доведется.

Старик за соседним столиком – теперь он ел фруктовый салат – издал странный захлебывающийся звук, как будто ответ Тома его одновременно и возмутил, и разочаровал. Амелия собралась было что-то сказать – и снова закрыла рот.

– Боже мой, да скажи уже наконец, – не выдержал Том. – Ты весь вечер будто сама себя одергиваешь.

– Что, если я предложу тебе пост главы отделения в Анкаре?

Это была настоящая работа мечты. Его репутация восстановлена, в жизни снова появится смысл и понимание, куда двигаться дальше. И тем не менее Том не испытал восторга и душевного подъема, хотя, по идее, должен был бы взлететь от счастья. Он был достаточно самоуверен и не сомневался, что заслужил пост ничуть не ниже этого, но в предложении Амелии крылось некое предостережение или знак. С какой стати шефу брать на себя нешуточную ответственность и назначать его главой анкарского отделения, если она не попросила ничего взамен?

Где же quid pro quo?[17]

– Это очень, очень большая честь, – уклончиво сказал Том и осторожно положил ладонь на руку Амелии. Он вроде бы благодарил ее, но в то же время не говорил ни да, ни нет.

– Тебе это интересно? – спросила она и пристально посмотрела на него, склонив голову, как будто из-под очков. – Ты представляешь себя здесь, на этом месте? Года на три-четыре?

– Почему бы и нет.

– Хорошо, – удовлетворенно сказала она. И тут же вернулась к тому, что ее тревожило, как будто тему назначения Тома они уже обсудили и закрыли. – Тебе не встречалось такое имя – Эбру Эльдем?

Дряхлый турок поднялся со стула, так и не доев фруктовый салат. Том машинально проводил его взглядом, но мысленно он был в кабинете Пола, просматривал файлы и телеграммы, пытаясь выделить это имя среди сотен других.

– Журналистка? – почти наугад сказал он, но Амелия неожиданно кивнула. Том стал вспоминать дальше. – Арестована несколько недель назад, – медленно произнес он, припоминая детали. – Обычная турецкая история. Кто-то выступает с критикой Эрдогана, и на него вешают ярлык террориста. Все просто: раз – и в тюрьме.

– Да, это она.

– И что с ней?

– Она была американским агентом.

– Интересно.

Этот ланч оказался полным самых разнообразных сюрпризов.

– Ее завербовал твой старый друг Джим Чейтер. Когда ее арестовали, он еще жаловался Полу.

– Это Пол тебе сказал?

– Да. По его словам, это уже третий агент Кузенов, которого бросили в тюрьму.

– И все турки?

– Да.

– Эта Эльдем… она политический обозреватель?

Если Амелия и удивилась тому, что Том помнит даже такую второстепенную деталь биографии Эбру Эльдем, то она никак этого не показала.

– Да. Пишет для Cumhuriyet.

– Да, но ведь это здесь в порядке вещей, – заметил Том. – На данный момент в Турции сидят в тюрьме восемьсот журналистов. Это даже больше, чем в Китае.