Холодно-горячо. Влюбленная в Париж

До ночи было еще далеко. Вечер грозил пройти впустую. Я говорила себе, что нужно написать маме письмо. Я уже получила от нее множество писем, но ответила только на одно. Однако у меня совсем не было настроения, чтобы писать всякие успокаивающие глупости. Я думала только о Жюльене и о женщине у него дома. Была ли это очередная любовница — самое последнее его завоевание?

Часы на здании «Отель де Вилль» прозвонили девять. Я позвонила в последний раз. Никто не ответил. Я спустилась в кафе на первом этаже дома, села за маленький столик у окна и заказала омлет с сыром и кружку пива. Это был мой первый одинокий ужин в публичном месте, и я ела, не поднимая глаз. Никакого вкуса я не чувствовала.

На следующее утро я пошла за покупками на рынок возле улицы Муффетар, но холодильник Жюльена, очевидно, в то утро был полон.

В полдень я позвонила снова.

— Алло…

Жюльен узнал меня по одному этому слову. Голос у него был радостным — он явно не был раздосадован моим звонком.

— Я тебе много раз звонила, но тебя не было.

— Мне нужно было сделать одну срочную работу.

— Я думала, ты в отпуске.

— При моей работе никогда нельзя по-настоящему освободиться.

— Вчера к телефону подходила какая-то женщина…

— А, это приходящая няня.

Значит, не бывшая жена и не новая любовница. Но если дочь Жюльена жила сейчас у него, это означало конец вольной холостяцкой жизни.

Кроме того, завтра он уезжал вместе с ней в Аркашон. И сегодня вечером тоже был занят. Он обещал позвонить мне по возвращении. Но я понимала, что перспективы наших дальнейших встреч весьма туманны.

Без Жюльена августовский Париж потерял все свое очарование. У меня ни к чему не лежала душа; не прошло еще и месяца с моего приезда, как я уже утратила весь первоначальный туристский энтузиазм. И ни одно новое знакомство не смогло бы изменить моего настроения: никто, кроме Жюльена, меня не интересовал.

Требовалось на время уехать из ставшего неприветливым Парижа, чтобы немного развеяться.

У меня была такая возможность. Кузина одной из моих подруг вышла замуж за француза, юного клерка из Индо-Суэцкого банка. Они жили в Сен-Жермен-ан-Лэ и проводили летний отпуск в своем доме в Сен-Максим. Их имена были в списке тех, кому я звонила по прибытии во Францию. Они еще тогда приглашали меня к себе, но я до сих пор не воспользовалась приглашением.

Лазурный Берег, Средиземноморье — волшебные названия. Напрасно я пыталась думать о предостережениях Жюльена по поводу огромного стечения народа — жажда увидеть знаменитую Французскую Ривьеру оказалась сильнее. И еще кое-что: мне было любопытно увидеть семейную пару представителей двух разных рас.

Брак японки с французом порождал во мне тайное вдохновение. Западная жизнь была соблазнительной, положение женщин в Европе гораздо более привлекательно, чем в Японии. Но особенно меня восхищала любовь, сумевшая преодолеть разницу культур и более или менее скрытую враждебность семей. Какими качествами и складом характера нужно обладать, чтобы преуспеть в таком деле?

Марико встретила меня на вокзале в Антибе. На ней была шляпа с широкими полями и босоножки на невысоком каблуке. Она защищалась от солнца и отличалась от местных жителей не только чертами лица, но и бледностью кожи.

Она отвезла меня к себе на собственной «Тойоте». Ее муж, Бертран, восхищался всем, привезенным из Японии. Обладая уравновешенным характером и умеренными карьерными амбициями, он работал в токийском отделении своего банка и был влюблен в Японию. Во время своего пребывания там он и женился на Марико.

Их дом на побережье, оборудованный всем необходимым, был образцом смешанных пристрастий хозяев: гостиная, забитая безделушками, маленькие спальни с цветастыми драпировками, кухня, полностью соответствующая рекламным стандартам.

У них была четырехлетняя дочь с черными волосами и светлыми миндалевидными глазами — ее красивая и своеобразная внешность соединила в себе черты обоих родителей. Малышка говорила по-французски куда лучше меня и достаточно хорошо по-японски.

Безмятежная атмосфера, жизнь без проблем.

Завтрак подавался в половине десятого утра на залитой солнцем террасе. Затем — поход за покупками в ближайший поселок, аперитив в двенадцать и обед в половине первого под тентом. Вторая половина дня — купание и загорание на пляже. Вечерний аперитив. Ужин.

Марико, как истинная французская домохозяйка, была отличной кулинаркой, могла по всем правилам накрыть стол и умело дирижировала небольшим штатом прислуги. Бертран, со своей стороны, занимался мелкими техническими работами по дому, обустраивал погреб, поливал клумбы в саду, мыл машину, играл с дочерью.

Прошло всего несколько дней, и я заскучала.