Холодно

-Худяков, что ты мелешь? Ну, ты хоть думаешь - что ты мелешь? - Оленькино изумление было так велико, что она даже не рассердилась.

-Я всегда знал, что этим кончится - взвизгнул Худяков - всегда знал!!! Ты мне не простила, что я не женился на тебе! Я знал, что ты еще сделаешь мне какую-нибудь гадость!...

Худяков все еще что-то выкрикивал, сыпал какие-то обвинения, а Оленька, на ходу натягивая куртку, уже неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Со скоростью кометы вылетев из подъезда, она вдруг обнаружила прямо перед собой тощую старушенцию. Нелепо вывернувшись, чтобы не сбить бабульку с ног, поскользнулась, и растянулась во весь рост в липкой грязи. Все!!! Уж это было выше ее сил! Оленька медленно села, посмотрела на свои сбитые, грязные ладони - и разревелась во весь голос.

Через час она сидела в собственной квартире и умиротворенно чаевничала со своим одноклассником - три года просидели за одной партой - Владькой Дубининым. Правда, теперь это был уже не Владька - целый Владислав Ильич. Круглый пузень важно возлежал на его коленях, а лысина весело отражала свет пяти-рожковой люстры. Развалившись на диване, отдуваясь, и отирая испарину со лба, Дубинин приканчивал седьмую чашку чая.

-Уморишь ты меня, Воронцова. И на хрена ты так вкусно печешь? Это ж одна погибель - ешь, ешь - и еще хочется. Вот этот кусок пирога мне жрать не давай - заверни, я Катьке своей отнесу - пусть обзавидуется, как бабы пекут. А то она все путем - мясное там что, разносолы какие, консервацию - ну все классно готовит. А вот печь - на это у нее таланту нету. По какому рецепту тесто не замесит - все у нее выходит на один вкус. И зубы не вобьешь!

Оленька засмеялась, польщенная комплиментом.

-Грех тебе жаловаться, Дубинин. Если бы Катерина еще и пекла - тебя вообще бы в дверь боком закатывали.

-Это точно! - Дубинин смеялся, хлопая себя по животу, сверкая сахарными зубами. Веселый человек был Дубинин. И надежный. И знакомы они были - сто лет. Когда-то, едва устроившись на химзавод, Олина мать снимала времянку у Вали Дубининой - Владькиной матери. На нее-то Оленька едва и не налетела возле Худяковского подъезда. Она-то и притащила Оленьку к себе домой с радостным криком: "Владька, смотри, кого я к нам веду!". Оленьку дружно утешали, отмывали и перевязывали, а потом Владька привез ее домой - с полного одобрения супруги. Конечно, Оленька не могла не пригласить его на чай!

История их дружбы терялась во тьме веков. Они ходили вместе в детский сад. Вдвоем, держась за ручки, в сопровождении хлюпающих носами мам, пришли в первый класс. И сидели за одной партой. Воронцова была самой высокой в классе - даже выше всех мальчишек. И малорослого толстенького Владьку Дубинина самоотверженно защищала от всех превратностей школьной жизни. Била мальчишек, которые дразнили его "Пончиком". И носила домой его портфель. А летом мама получила комнату в общежитии, и Оленьку перевели в другую школу, на другой конец города. И как-то не пришлось им встретиться целых семь лет. А может, когда и встречались, в парке или на улицах, да не узнавали друг друга - дети меняются быстро, а забывают легко. К восьмому классу Воронцовы, наконец, получили квартиру, и, так случилось - первого сентября Оленька вернулась в ту же школу, где начинала учиться. И прямо на пороге встретила свою первую учительницу - поседевшую, и постаревшую, но все такую же хлопотливую Клавдию Ивановну:

-Воронцова! А я смотрю - ты ли это?

-Я, Клавдия Ивановна! Здравствуйте! - разулыбалась Оленька.

-Ну, здравствуй, здравствуй! Повзрослела, похорошела - настоящая красавица! А учишься как?

-На отлично, Клавдия Ивановна - Вас не подвожу.

-Ну молодец, молодец! А к нам чего?

-Да вот мы тут квартиру получили, буду у Вас теперь учиться. В восьмом "А".

-Вот молодец! Ну, пойдем, я тебя провожу. Я частенько заглядываю к своим бывшим ученикам. Класс и не изменился почти. Так, новеньких пару человек. Тебе не трудно будет привыкать - ты почти всех там знаешь.

Заведя Оленьку в класс, Клавдия Ивановна предложила:

-Ты в первом классе сидела с Дубининым. Вроде бы, вы даже дружили. И сейчас садись с ним.

Оленька принялась шарить глазами по первым партам, ища давнего знакомца, а в классе послышались смешки. Кто-то прокомментировал:

-Дубинина-то я и не приметил....

Клавдия Ивановна, пряча усмешку, попросила:

-Встань, Дубинин, а то Оля тебя не видит.

С последней парты поднялся, смущенно сопя и краснея, двухметрового роста рыжий детина. Оленька буквально рот разинула, чем вызвала целый шквал смеха и ехидных замечаний. С этого момента уже Дубинин ежедневно делал солидный крюк, чтобы нести после школы Оленькин портфель. И за все три года, до самого выпускного, никто не посмел дернуть Воронцову за косу, поставить ей подножку или кинуть снежком. Все, с первого по десятый класс, знали четко - расправа будет немедленной и ужасной.