Холодное блюдо мести

— Побегать на улице не хочешь? — спросила она у пса и открыла входную дверь, и в ту же минуту кто-то схватил ее холодной рукой, выдергивая наружу, чтобы тут же закрыть дверь, но у Кинга оказалась реакция гораздо быстрее той, на которую рассчитывал человек, стоявший снаружи. Пес вывалился в дверь, которую пытались закрыть перед его носом вместе с Наташей, и вцепился в руку, схватившую его хозяйку.

Наташа от страха закричала.

Мужчина — а это был не кто иной, как Димка, — взвыл благим матом:

— А-а-а! Подлая тварь! Отпусти, убью!

Но очевидно, как раз этого пес не давал ему сделать.

Опять грохнула входная дверь, и на крыльцо выскочил Марат.

В руке его откуда-то тоже оказался пистолет. И он, не размышляя, выстрелил из него прямо в лицо Фокина, запрокинутое в попытке отстраниться от Кинга. А когда Фокин упал, рванул на себя Наташу, оттаскивая ее подальше.

— Ты его убил? — ахнула Наташа, с трудом приходя в себя от этого шквала событий.

— Это газовым-то пистолетом? — хмыкнул Марат и достал мобильник, набирая чей-то номер. Услышав ответ, он сказал в трубку: — Федор, ты хотел Фокина увидеть? Ну так приезжай. Труп? Нет, трогать не будем. Минут тридцать на сырой земле полежит, думаю, остынет… Никакие это не шутки. У меня пистолет газовый. Забыл, как разрешение давал? И сколько, как ты думаешь, газ будет действовать? То-то же! Поторопись, одним словом… Да, а пистолет-то из его руки я могу взять? А то очухается, нам с Наташей мало не покажется…

— Кинг! Кинг! — Наташа склонилась над собакой, которой, видимо, тоже досталось отравы. — Марат, а вдруг моя собака умрет?

— С чего бы это?

— Этот газ ведь для людей изготовили, а собаки… Вдруг у него непереносимость?

— Не говори глупостей. Давай лучше пока отодвинем его в сторону. Нечего ему с этой падалью лежать!

— Чего это ты его обзываешь?

— Наташа, он же тебя убить хотел!

— Фокин? Кишка у него тонка. Попугал бы, да и все.

— Блажен, кто верует, — пробурчал Марат.

Она вдруг поняла, что жутко замерзла, и невольно стала громко стучать зубами. На улице около нуля, а она в легком платье.

Шестериков взглянул на нее и без слов метнулся в дом, срывая с вешалки свою теплую куртку. Набросил на Наташу и застегнул на все пуговицы.

— Согревайся. А лучше бы ты в дом ушла, я тут и без тебя милицию подожду… Пистолет я у него все-таки заберу. Слишком он ненадежный товарищ. Гадать, убьет он нас или не убьет… Жаль, у меня с собой нет наручников. Руки сковали бы, да и пусть валяется сколько угодно.

Кинг, которому, видимо, досталось все же меньше газа, медленно встал. Наташа радостно обняла его за шею, а пес покачнулся.

— Досталось тебе, мой хороший. На защиту хозяйки кинулся. Скажи спасибо Марату, а то Фокин еще исхитрился бы в тебя выстрелить…

— Вряд ли ему бы это удалось. Некогда было соображать, кто кого, и я решил просто вырубить Фокина. Ты уж извини, Кинг, но в тот момент я думал не о тебе, а о твоей хозяйке.

— Пойду песику молока налью, — сказала Наташа, стараясь не смотреть на лежащего скрюченного Димку, который, похоже, начал приходить в себя.

Наташа взяла Кинга за ошейник, и Марат открыл дверь, впуская ее с собакой в дом.

— Спасибо тебе, — сказала она.

— Не за что, — буркнул он и все медлил закрывать дверь, любуясь ее стройной фигурой, а она, чувствуя его взгляд, невольно выпрямила спину.

Наконец Марат закрыл дверь и обернулся к лежащему Фокину — вернее, к тому месту, где мужчина только что лежал. Никого там не было.

— Олух! Остолоп! — выругался он и добавил кое-что покрепче, а потом заорал: — Стой!

И бросился со двора. Но совсем рядом за углом взревела машина, взвизгнули покрышки… Марат взглянул на свою машину, приткнувшуюся у забора, вспомнил про оставленные в куртке ключи и понял, что броситься в погоню, а тем более догнать Фокина он уже не успеет.

Почти тотчас из-за противоположного угла квартала выскочил милицейский «уазик» и остановился у его машины. Из него вышли трое мужчин и направились к нему.

Михайловский, приехавший вместе с оперативниками, забрал из руки Шестерикова пистолет и сунул его в полиэтиленовый пакет.

— Взял в руки все-таки.

— Не говори глупостей, Федор. Что мне важнее: безопасность любимой женщины или твои вещественные доказательства?

— Значит, «любимой», проговорился?

— А я и не скрываю.

— Ладно. Показывай, где твой задержанный.

— Так нету его, — опустил голову Шестериков.

— Как нету? — удивился Федор. — Хочешь сказать, устроил нам холостой пробег?

— Да, понимаешь, тут псу тоже отравы досталось. И пока я помогал Наташе зайти с ним в дом, дверь придержал, то да се, этот и сбежал.

— Много времени затратил на то да се, — съехидничал Михайловский, отдавая своим коллегам пакет с пистолетом. — Сегодня у нас улика есть, а подозреваемого нет.

— И вы не поедете за ним? — удивился Шестериков.

— На чем? На этой старой колымаге? — спросил Федор. — Это тебе не боевик, а суровая действительность. Насколько я знаю, у него такая навороченная иномарка… Даже в Москве не у всех ментов служебные «мерседесы», а о нас и говорить нечего.