Холодное блюдо (СИ)

Судя по усилившемуся заиканию, страшная сказка про злого шурина и не менее доброго товарища-разведчика произвела должное впечатление на слушателя, слова упали на благодатную почву. От ужаса у Величева одеревенел язык. Если этот садист считает, что миндальничал, тогда от одной мысли о том, что могли натворить его безумные друзья-родственники, становится дурно.

Оценив реакцию бандита, Артем удовлетворенно хмыкнул. Неплохо для импровизации. Ведь персонажей страшной сказки для доверчивых бандитов он придумал только что. Ни друга – ветерана Чеченской войны, ни "афганца" – шурина в реальной действительности не существовало. Один из приятелей Стрельцова в самом деле "запятнал" биографию службой в горячих точках, но не в Чечне, а в Приднестровье, а братьев у Насти вообще не было. Ни охотников, ни "афганцев", никаких. Только старшая сестра, которую при всем желании в категорию отставных военных не занесешь. Но о подобных мелочах Величеву знать не обязательно.

– И пойми, я тебя не запугиваю, это просто информация к размышлению, чтобы ненужной суеты не получилось. Вот, вроде бы все, что я хотел сказать…Сейчас я уйду, когда закрою дверь, можешь начинать отвязывать ногу, но сильно не спеши, будешь торопиться – еще палец может отвалиться. О, как я сказал, почти в рифму!- восхитился собственным перлом Артем, встал и направился к выходу.

– Да, кстати,- сделав пару шагов, он обернулся,- стволы и наручники я экспроприировал, такие игрушки тебе ни к чему. Не возражаешь?

– Не в-возражаю,- испуганно замотал головой Величев.

Артем неопределенно хмыкнул и вышел. Осмотревшись в коридоре и убедившись, что на первый взгляд (и на второй, и третий) ничего не забыл – хозяина берлоги предупредил, отпечатки стер, следы уничтожил,- он подобрал с пола пакеты с "подарками" и прильнул к дверному глазку.

Посторонний (и не посторонний, впрочем, тоже) люд на лестничной площадке отсутствовал, оставленный в ванной комнате Величев покидать свое узилище тоже не спешил – можно было отчаливать. Стрельцов аккуратно, чтобы не заляпать ручку отпечатками, открыл дверь, выскользнул из квартиры, спустился по лестнице и плавной походкой, с видом никуда не торопящегося прожигателя жизни и бездельника, потопал прочь от гостеприимного бандитского логова. Хотя бдительных старушек во дворе не наблюдается – пересмена у них что ли или тихий час? – народу в окрестностях дома хватало. Рядом с подъездом гуляли молодые мамаши с чадами дошкольного возраста и околачивались лоботрясы лет тринадцати- четырнадцати. И возбуждать у народа интерес к собственной персоне резвыми пробежками Стрельцов не стремился. Спасибо, что пенсионерки его с пакетами в руках не "сфотографировали", а то бы точно в воры-домушники определили.

Заворачивая за угол дома, Артем оглянулся. Как и ожидалось, никто его не преследовал, никто на него даже не смотрел. И в окнах Величевской квартиры – отсутствие движения. Очевидно, бандит внял доброму предупреждению и суетиться не стал. Неудивительно. Если Стрельцова самого мутило от воспоминаний о том, что он за последние два дня делал с Величевым, то каково тогда пришлось несчастному ублюдку? Едва ли Величев ныне в состоянии думать о мести, преследовании и прочей чепухе. Ему сейчас впору не об ответном ударе, а о квалифицированной медицинской помощи мечтать. Чем он, наверное, и занимается. Развязался, поди, уже болезный…

Артем ошибался. Величев не отвязал ногу от чугунного корыта, он и не начинал распутывать узлы. Серега сидел в той же позе, в которой его оставил Стрельцов, и не шевелился, опасаясь, что измывавшийся над ним психопат может вернуться. Величев боялся, что псих его обманывает. Сказал, что убивать не собирается и уходит, снял наручники, велел отвязываться, а сам просто издевается. Затаился в квартире и ждет, когда Серега, словно доверчивый дурачок, выйдет из ванной. И снова начнет тесаком размахивать. А Серега не дурачок, он психа провоцировать не будет, а пока тут на полу посидит тихонько.

Величев слышал, как открывалась входная дверь, но не верил своему счастью. И предпочитал не шевелиться. И мечтал он совсем не о медицинской помощи, а о том, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах больше не встречаться с человеком по фамилии Стрельцов.

ГЛАВА 11

На шикарном "директорском" кресло, возвышающемся монументом над не менее грандиозным столом в просторном депутатском кабинете, вопреки обыкновению, никто не сидел. Хозяин кабинета, а по совместительству – стола и кресла, с хмурым видом прохаживался от окна до стены и обратно и слушал доклад своего главного охранника. Другие предметы мебели, в том числе бездонное, "экзекуционное" кресло, тоже пустовали – в кабинете патрона Масальский предпочитал не задерживаться и…не рассиживаться. Поэтому Константин докладывал Туманову свежую информацию в положении, которую старый кадровый военный счел бы подобием стойки "вольно".

– …и еще: последние дни вокруг какая-то непонятная суета происходит…

– Костя выражайся яснее!- перебил Масальского Туманов.- И без того голова пухнет!