Холодное лето 1402-го. Том 2

С меня сняли мерки, сообщили цену, а за пластинами пообещали прислать работников на следующий день.

Передав прихваченный с собой задаток в 50 флоринов (двадцать из них были надбавкой за срочность), я устало и расслабленно побрел обратно. Прекрасный день, прекрасно разрешившаяся забота…

Уже на обратном пути при переходе оживленного перекрестка я вынужденно притормозил, и абсолютно случайно подслушал разговор какого-то монаха – судя по серой рясе, по-моему, францисканца* – с вроде как обычным горожанином неопределенной принадлежности.

До крайности удивленный не смог сдержаться, потащился за ними, а в итоге – вот.

* * *

– Бросай-ка ты, братец, меч! – напомнил стражник.

– Милейший, не слишком ли много ты себе позволяешь? – возмутился я, и с удивлением осознал, что и в самом деле закипаю.

«…Ну, надо же, какие мы, оказывается, гордые можем быть…»

Однако тут из-за спин остальных вышел невысокий мужчина в обычном дворянском платье, правда, как и я – с боевым, а не парадным мечом на поясе – и алебардщик вроде как перестал слишком уж заинтересованно высматривать место на моем теле, куда врезать.

– Я здешний шателен и поставлен Его Светлостью, надзирать за порядком. Представьтесь, сударь!

Словом «шателен» (кастелян) в Бургундии обозначали целое множество мелких, но нередко очень ответственных должностей. В Средневековье, как и в Античности, само войско – это чаще всего и было государством, в современном смысле слова.

Бургундия в этом плане, естественно, не особо отличалась от остальных, но к XV веку здесь научились уже хотя бы отделять одно от другого, пусть и пока лишь формально. Именно поэтому почти все доверенные вассалы герцога совмещали и воинские, и придворные должности. Не знаю, числился ли мой собеседник в списке доверенных слуг герцога, но судя по обстановке – мне точно выпала честь познакомиться с начальником одного из местных «горотделов».

Правда, всегда стоило учитывать, что здешние начальники ГОВД были куда опаснее наших.

Пусть с оговорками, но они на вполне законных основаниях, словно какой-нибудь голливудский «судья Дред»*, имели право прямо на месте приговаривать очевидных преступников. Из-за этого, конечно же, я не стал затягивать с ответом:

– Шевалье Ромпар к вашим услугам, месье. Имею честь состоять в качестве лейтенанта стрелков в Сент-Апполинарской роте Его Светлости, – отчитался я, и отвесил короткий поклон, приветствуя собеседника как равного, но с уважением.

– Они же вроде еще… – с сомнением протянул чиновник.

– Перед вручением патента меня предупредили, что командир там понадобится не раньше чем через неделю или две. И это в лучшем случае, поэтому вы, конечно же, правы! Своих бесстрашных крестоносцев, этих благородных рыцарей-бессребреников в сверкающих латах, которых хлебом не корми, дай только прикончить какого-нибудь дракона, тролля, или хотя бы десяток-другой орков – я и впрямь пока еще лично не видел…

– Уа-аха-ха-ха, – откровенно закатился шателен, мгновенно избавляясь от своей подозрительности, – дюжину вот именно таких «паладинов», точь в точь, как вы описали, третьего дня я отправил в казармы вашей роты, шевалье. Увидите рожи, будете довольны! Правда, простите сердечно, но колодки велел с них снять лишь по прибытии. Некоторые выглядели очень уж прыткими… Нет, теперь-то я понимаю, что им просто не терпелось побыстрее схватиться с каким-нибудь опасными тварями. А-аха-ха, «благородных бессребреников…»

Слова местного прево* полностью подтверждали озвученный днем ранее прогноз ветерана, но радости, понятно, не прибавляли.

«…Вот прямо порадовал ты меня, братан…» – грустно подумал я.

– Так что у Вас тут произошло, господин лейтенант?

– Вы не поверите, но и сам гадаю… – снова поймав подозрительный взгляд шателена, я заторопился исправить впечатление. – Нет, Вы меня неверно поняли, сударь! Не собираюсь ничего скрывать, расскажу все непременно. Просто я и в самом деле не знаю, кто они и что именно хотели… Кроме того, естественно, что пытались меня убить. Я ведь совершенно случайно подслушал, как вон тот – да, маг переодетый монахом – сказал своему спутнику, что «если он предал, то пожалеет об этом…»

– Гм, и что Вам показалось странным? Если бы меня кто предал, я бы тоже, знаете ли, очень захотел, чтоб предатель пожалел… – улыбнулся собеседник.

– Но думаю вряд ли вы стали бы обсуждать это на одном из гоблинских наречий, – выделил я голосом главное. – Ну и еще они старались не привлекать к себе внимание, но это уже и в самом деле могут быть лишь домыслы…

____________