Холодное сердце. Другая история любви

Анна слышала, как стучит ее сердце, и ощущала, как живая кровь бежит по жилам, но от слов Деда Пабби ей показалось, что жизнь и тепло стали быстрее покидать ее замерзающее тело.

– Что? Нет, – пробормотала она, изо всех сил стараясь держаться прямее, но даже это небольшое усилие оказалось для нее чрезмерным, и она снова обессиленно привалилась к широкой груди Кристофа, слыша, как под толстой курткой бьется его сердце.

– Но ты ведь можешь вылечить ее, правда? – сдавленно проговорил Кристоф, ободряюще сжимая руку Анны.

Тролль тяжко вздохнул.

– Нет, не могу, – тихо сказал он. – Если бы ее ранило в голову, это было бы несложно. Но лед в сердце может растопить только знак истинной любви.

– Знак истинной любви? – растерянно переспросила Анна, дрожа от озноба.

– Должно быть, это поцелуй любимого! – воскликнула Бульда, тут же поворачиваясь к своему мужу и вытягивая губы.

Повсюду вокруг них тролли принялись целоваться. Не будь Анна такой замерзшей, растерянной и напуганной, она нашла бы это зрелище чрезвычайно трогательным. Но сейчас она только задрожала еще сильнее.

– Анна, – сказал Кристоф, – мы должны немедленно отвезти тебя к Хансу.

– К Хансу, – покорно кивнула Анна.

Она понимала, почему Кристоф так сказал – ведь Ханс ее нареченный жених и ее истинная любовь. И его поцелуй непременно спасет ее. Должен спасти. Вот только в голове у нее по-прежнему вертелись слова, сказанные Бульдой. О том, что любовь делает человека лучше и наполняет его душу теплом и уверенностью. И ей казалось, что ее сердце, ставшее сейчас таким хрупким, может просто расколоться, если начнет биться чуть сильнее.

Анна снова и снова вспоминала вопросы, которыми забрасывал ее Кристоф при первой их встрече. «До сих пор Ханс видел меня только с хорошей, солнечной стороны, – размышляла она. – А вдруг, когда он узнает меня получше, я ему разонравлюсь?»

Кристоф усадил ее верхом на Свена и сам сел позади нее. Проваливаясь в холодный туман беспамятства, Анна едва заметила, как олень перешел с шага на стремительный галоп. Она уже почти не чувствовала собственного тела и понимала, что дальше будет только хуже. Собрав остаток сил, она открыла глаза и поглядела на Кристофа. Тот сосредоточенно щурился, направляя Свена в едва заметный просвет среди деревьев, и его щеки раскраснелись сильнее обычного. «Он делает все это ради меня, – подумала Анна. – Он оставил свою семью и теперь рискует собственной безопасностью, чтобы как можно скорее доставить меня к Хансу. Но почему? Просто потому, что я его друг?» Она горестно застонала, понимая, что ничем не заслужила ни его заботы, ни преданности. Что хорошего она ему сделала? Ничего, ровным счетом ничего.

Решив, что она стонет от боли, Кристоф поглядел на нее с искренней тревогой.

– Потерпи немного, Анна, уже скоро, – негромко сказал он. – Мы доставим тебя домой, обещаю. – Он стащил с макушки шапку и надел ее ей на голову. – Только держись, ладно? Все будет хорошо. Ханс все исправит.

Анна уже приоткрыла рот, чтобы поблагодарить его, но тут в глазах у нее снова потемнело, и она потеряла сознание. Прежде чем тьма окончательно сомкнулась над ней, у нее мелькнула одна, последняя, мысль. Кристоф сказал, что все будет хорошо. А что, если не будет? Все это время она не сомневалась, что Ханс – именно тот, кто ей нужен. Тот единственный, кто сможет ее спасти. Но впервые с тех пор, как все началось, Анна уже ни в чем не была уверена.

Глава 26

Люстра определенно оправдала ожидания: за то время, пока они возвращались с гор, Эльза так и не пришла в себя. По возвращении в Эренделл Ханс поместил ее в замковой башне, где она, по его расчетам, никому не могла причинить вреда. Дворцовая прислуга все время назойливо беспокоилась о самочувствии королевы, но Ханс всех быстро разогнал, заверив, что в самом скором времени их посветят во все подробности происшедшего в горах. «Как только я сам решу, что именно там произошло», – подумал Ханс. Ближайшие часы обещали стать решающими в судьбе Эренделла… и его собственной.

Решив, что пора проведать королеву, Ханс отправился в башню, где ее заточили, и остановился перед массивной дубовой дверью в камеру Эльзы. Помещение едва ли тянуло на настоящий каземат – в мирном Эренделле не было нужды в укрепленных тюрьмах, зато из-за узких окон и могучих засовов на двери выбраться из него не представлялось возможным. Заглянув в маленькое окошко в двери, Ханс увидел королеву: она сидела, печально глядя в узкое зарешеченное окно, за которым продолжал валить снег, выбеливая замерзающий мир. Увидев ее скорбное лицо, Ханс не удержался от мысли: как, должно быть, ужасно сознавать, что ты полностью утратил контроль над ситуацией.

Вот Ханс никогда не терял контроль.