Холодное Сердце Казановы

— Да, — простонал он. — Уже пару лет. И становится все хуже.

— И ты никогда не проверялся? — Я посмотрела на его все еще полную вафельную тарелку.

Он пожал плечами.

— У каждого пятнадцатого мужчины хронические мигрени.

— Если тебе приходится принимать по пятнадцать-двадцать обезболивающих в неделю, это не просто головная боль. Тебе следует обратиться к врачу.

— У меня его нет, — прорычал он, явно испытывая боль.

Возможно, у него не было медицинской страховки. А журнал, в котором он работал, ничего не оплачивал? Они говорили как кучка придурков.

— В любом случае. — Он кивнул в знак благодарности, получив обезболивающее, которое официантка вложила ему в руку, а также написанный от руки номер телефона и немного воды. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— О чем? — спросила я.

— Мы поженимся на этой неделе.

— Можно? — Я потянулась к его вафлям. Он кивнул. Я знала, что он не осудит меня за это. Когда я подняла на него глаза с полным ртом горячих пушистых вафель со взбитыми сливками и сиропом, глаза Риггса сияли от радости.

— Если бы это была настоящая свадьба, кого бы ты пригласил? — спросила я.

— Это и есть настоящая свадьба. — Он провел пальцем по взбитым сливкам, посасывая их. — И я пригласил всех, кого обычно подозревают. Кристиана, Арсена, Арью и Винни. Может быть, Элис. Она — ненастоящая мама Кристиана.

— Звучит… восхитительно. А как насчет семьи? — спросила я.

— Они — моя семья.

— Я имею в виду расширенную. Родители, дяди, кузены. У тебя должен быть кто-то. — Я снова потянулась к его тарелке, но он оказался проворнее, поменял наши тарелки местами и взял мою пустую.

— Нет. — Его глаза ласкали мое лицо. — Никаких родственников. Даже домашнего хомячка нет.

— Как же так? — Я вспомнила, как он вскользь сказал мне, что у него было несчастное детство, и как я не стала выпытывать подробности, и мне вдруг стало ужасно стыдно за то, что в тот момент я так эгоистично сосредоточилась на себе.

— Ну, я всегда в разъездах, так что нет смысла заводить домашнее животное. Но конкретно хомяки меня пугают. Они едят своих детенышей. Буквально.

— Риггс! — укорила я. — Почему у тебя нет семьи?

— Это долгая история, — сказал он.

— Мне некуда спешить, — надавила я.

— Это тоже угнетает.

По какой-то прихоти я протянула руку и коснулась его ладони через стол. Это был первый раз, когда я инициировала с ним что-то физическое.

— Я очень люблю депрессивные истории. Они мои любимые. Помни, я тот самый человек, который сказал тебе, что, по мнению Джейн Остин, мистера Дарси следовало бы убить, а Элизабет и ее семье присоединиться к Скотланд-Ярду и найти его убийцу. Я тот же человек, который говорил тебе, что ходил в школу в рваной одежде и с пустыми боксами для ланча. Депрессивные истории из жизни — моя зона комфорта.

Он заколебался, на его лице появилась улыбка, но затем он смиренно опустил голову.

— Я расскажу тебе в сжатом виде, без запятых: Мой дедушка-гей сбежал из Шотландии в Сан-Франциско в возрасте двадцати лет после того, как его католическая семья отреклась от него из-за его сексуальной ориентации. Там он познакомился с пожилым мужчиной, у которого была дочь от предыдущего брака. Эта дочь и стала моей мамой. Пожилой джентльмен и мой дедушка полюбили друг друга и жили вместе. Пожилой джентльмен ушел из жизни три года спустя, когда моей маме было четырнадцать, и оставил почти все моему дедушке, включая дочь. Он получил полную опеку и воспитывал ее как свою.

— Когда ей было восемнадцать, мама залетела мной. Парень, который оплодотворил ее, был каким-то никчемным бездельником, совершенно незначительным для этой истории. Как только она вытолкнула меня, то сбежала с этим засранцем, и мой дед вырастил меня. Потом, когда моей маме было девятнадцать, она погибла в автокатастрофе. А когда мне было пятнадцать, дедушка умер. Так что, да, в общем-то. Никакой семьи. У деда были друзья и коллеги, но не было никого, кто бы взялся и позаботился обо мне.

Я уставилась на него, моя челюсть упала на пол. У него действительно никого не было. Неудивительно, что он боялся обязательств. Он понятия не имел, что значит принадлежать.

— А твой биологический отец? — Я поперхнулась, надеясь, что он не услышал.

Риггс поднял плечо.

— Я даже не знаю его имени.

— Семья в Шотландии?

— Ага. — Он откинулся на спинку кресла с отвратительным видом. — Они говорили как мудаки. Когда он умер, они предложили мне переехать к ним в Данди. Спасибо, но нет, блядь, спасибо. У меня нет вкуса к гомофобии.

— Мне очень жаль, — тихо сказала я.

Он вынул свою руку из-под моей и опрокинул чашку с кофе в знак приветствия.

— Не стоит. Я ведь стал хорошим, не так ли?

— Да, — серьезно ответила я, чувствуя, как пылают мои щеки. — Ты получился идеальным.

— А ты? — Он дернул подбородком в мою сторону. — Кого бы ты пригласила? Кроме твоих родителей и Кирана, я имею в виду.

Мои родители, которые почему-то не слышали и не видели мое вирусное видео с предложением, пока его не удалили, слава богу.

Я отправила в рот клубнику.

— Определенно, Петуха.