Холодное сердце. Закрой все чувства на замок: другая история Анны и Эльзы

– Но это так мерзко, когда печенье прилипает к противню, мам, ты же сама знаешь, – упорствовала Анна, просеивая новую горсть на деревянный стол, который теперь служил им рабочей поверхностью. Муку она любила и всегда сыпала ее побольше. Это делало замес легче, а уборку – труднее.

В пекарне не было ни особенно просторно, ни особенно светло; единственный ряд окон шел поверху, под самым потолком. Так что, отмеряя ингредиенты, приходилось всматриваться как следует. По стенам висели ложки и кастрюли, а в центре стоял большой деревянный стол, где Анна с матерью замешивали хлеб, крутили улитки с корицей, раскатывали столь любимые всеми имбирные печенья. Большую часть пространства занимала чугунная печь – в этой половине дома она была не только необходима, но и составляла ее главное украшение, придавая пекарне уютный вид. В тесноте Анна часто натыкалась на нее и иногда обжигалась, поэтому на руках у нее вечно горели следы от ожогов. Обжечься вообще было несложно – например, ставя хлеб в горячую печь или вынимая его. Папа с мамой часто хвалили Анну за то, что она очень точно умеет определить, когда в печке та самая температура, при которой хлеб получается особенно пышным и вкусным. Может, она работала немного неаккуратно, но ей самой это не мешало. Анна снова занесла над столом сеялку с мукой, и в воздух взвилось новое белое облако. Фрея чихнула.

– Ой, извини!

– Ничего-ничего, – сказала ей тетушка и поднесла к лицу носовой платок. Анне бросилась в глаза вышивка с гербом Эренделла.

Анна взяла большой ком теста обеими руками и как следует шлепнула об стол, щедро усыпанный мукой. Затем снова взялась за сеялку.

– Мне просто так нравится смотреть, как мука падает. Похоже на снег.

Голубые глаза Фреи словно потускнели.

– Любишь снег?

Анна просеяла немного муки на тесто, взялась за скалку и принялась раскатывать ком.

– Люблю! Тут, в горах, его, понятно, много. Зимой так люблю в нем повозиться или снеговика слепить! Потом, еще люблю на коньках кататься...

– Кстати, из всех твоих печений вот эти снеговики – мои любимые, – откликнулась тетушка Фрея, задумчиво глядя на жестяные формочки для печенья в виде снеговиков разных размеров. – А когда ты их начала делать, не помнишь? В том году?

– Ага. – Анна взяла одну из формочек и тоже вгляделась в нее. – Мне почему-то кажется, как будто я даже знаю такого снеговика. Ну, не в том смысле, что прямо знакома со снеговиком, конечно... Просто видела где-то раньше.

– В смысле? – не поняла Фрея.

Когда Анна представляла себе снеговика, у нее в голове всегда возникала конкретная картинка: нижний ком – самый большой, в серединке – поменьше, голова слегка вытянутая, как большая картофелина, и по бокам две руки-веточки. Нос должен быть обязательно морковкой, а впереди на животе – три пуговицы из кусочков угля. Все это Анна и воплощала в своем имбирном шедевре с помощью белоснежной глазури и кондитерской посыпки, заодно добавляя пару веточек на голову, будто волосы, и рисуя на белом лице широченную улыбку с парой больших передних зубов. Ее снеговик всегда был такой радостный и счастливый.

– Мне он часто снился тогда. Я постоянно его рисовала, так что папа сказал, что лучше сделает мне такую формочку для печенья. И я стала печь их так много, что ему пришлось сделать еще несколько формочек. Только мы вчера продали всех готовых снеговичков. Кто же знал, что людям захочется снеговиков летом?

Тетушка улыбнулась:

– Ничего, скоро будут еще. Мне так приятно помогать тебе. Люблю смотреть, как ты работаешь. Твоя мама права: ты просто замечательный пекарь.

– Она и для теста сама рецепт составила, – гордо добавила Томалли.

– Правда? – удивилась Фрея.

Анна кивнула:

– Люблю экспериментировать. Это у меня от мамы страсть к выпечке.

– Точно. – Фрея провела пальцами по своей броши, и лицо ее стало печальней. Она умолкла и стала смотреть, как Анна аккуратно поддевает ножом вырезанные печенья и переносит их на противень.

– Ты так и не рассказала, как всем понравился мой кекс на сиропе.

– Восхитительно! – снова загорелась Фрея. – Твой о... мой муж просил тебя спечь ему еще один.

Фрея вечно путалась в словах. Но с Анной это тоже частенько бывало: вечно она пыталась высказать все сразу без разбора. Ей порой казалось, что слова бурлят в ней и торопятся выскочить наружу, как пузырьки в кастрюле с плавящимся шоколадом.

– А ему понравились засахаренные апельсинки, которые я сверху положила?

– Очень! Он сказал, что никогда не видел, чтобы так делали.

Анна пожала плечами:

– Я люблю что-то свое в рецепты добавлять. Делать по-особенному... Если ты еще не заметила.

– Заметила. – Фрея улыбнулась: – Думаю, моему мужу ты бы понравилась. Хотя у нас с тобой похожий характер, веселый, а он все время как будто хочет решить все проблемы мирозданья, бедняга. И дочь у меня такая же, как он.