Холодное сердце. Закрой все чувства на замок: другая история Анны и Эльзы

– Правда? – удивился папа.

– Конечно. Наверно, поэтому и собралась сегодня печь вам этот морковный торт. Мне тоже нужно вам кое-что сказать, но вы тут начали про какое-то предательство, и мне теперь не по себе...

Мама дотронулась до ее плеча:

– Мы не хотели тебя напугать, дочуня. Просто обсуждали тут с твоим папой кое-что...

– Вот уже три года обсуждаем, – буркнул папа себе под нос.

– И больше не хотим держать тебя в неведении, – докончила мама. – Все немного сложно.

– Мы обещали кое-что Фрее, – пояснил папа. – Но и заставлять тебя жить всю жизнь, не зная правды, тоже не хотим.

У Анны от удивления округлились глаза:

– Так вы и в самом деле обо мне?.. И о Фрее...

Голос папы прозвучал так сдавленно, как будто ему не то что говорить – дышать было трудно.

– И да, и нет.

Анна начинала серьезно волноваться:

– Да о чем, в конце концов, речь?

– Я ее знала гораздо дольше, чем ты, Йохан, – сказала мать отцу. -– Если это проклятие никогда не спадет, она...

– Проклятие?! – Анна уронила руку, одна из мисок полетела на пол и разбилась вдребезги. Папа схватил метлу, висевшую на крючке в углу, и принялся усердно сгребать в кучу осколки. – Ой, простите! – смутилась Анна. – Я думала, проклятия – это что-то выдуманное, несуществующее... разве нет?

Мама в нерешительности оглянулась на папу.

– Ну, то есть я не имела в виду прямо проклятие... Это просто слово такое.

– Слово для чего-то, чего не существует, – уточнила Анна.

Но мама снова обратилась к отцу и продолжила:

– Йохан, если все так пойдет и дальше, она так и будет жить, совершенно не зная, что там где-то у нее есть еще одна семья.

Папа застыл с метлой в руках.

– А мы ей не семья, Томалли? – мягко возразил он. – Что путного выйдет из того, что мы скажем? Она не же сможет ничего поменять. Да и кто ей поверит?

На глазах у мамы навернулись слезы.

– Да, тут ты прав. Я, конечно, своей доченьке зла не желаю, но все-таки уносить с собой в могилу эту тайну тоже не хочу.

Анна перестала вообще что-либо понимать.

– Вы говорите о моих настоящих родителях?

Глубокая складка рассекла мамин лоб.

– Э-э, в целом, да...

– И Фрея их знала? – продолжала гадать Анна. Ей давно приходило это на ум. Фрея прочно входила в ее жизнь с самого раннего детства; возможно, ей было известно об их семье больше, чем самой Анне. В комнате повисла тишина, все трое молча уставились друг на друга. – Это ничего, – наконец проговорила Анна. – Если вы знаете тех, кто произвел меня на свет, и не хотите говорить мне, кто они, я пойму. Да и потом, какая разница. – Она протянула к ним руки. – Вы были и остаетесь лучшими родителями, каких только можно желать.

Папа с мамой одновременно бросились к ней с распростертыми объятиями. Это у них было семейное: очень уж они любили обниматься. И еще вдоволь похохотать. Анна прижалась к ним обоим и замерла, не желая их от себя отпускать.

Наконец папа отстранился и заглянул ей в лицо; в его глазах стояли слезы.

– Медвежонок, маме хочется рассказать тебе кое- что важное, только все это не наши с ней тайны, а чужие, вот в чем штука. Ты уж это учти.

– Учту обязательно, но мне тоже нужно рассказать вам кое-что важное. – Никакого торта она не приготовила, но раз они первые завели откровенный разговор, то сейчас самое время. – К тому же мое дело тоже в некотором роде касается Фреи, – подумав, добавила она.

Мама опешила:

– Как? Но ты же не... ты же не знаешь...

В ушах у Анны застучало сердце, губы внезапно пересохли. Однако пути назад не было. «Никогда не изменяй своим мыслям», – вспомнились ей частые слова Фреи – ее главная премудрость. Анна вздохнула и выпалила:

– Я хочу уехать в Эренделл.

Родители не шевельнулись. Анна продолжила:

– Вы сами прекрасно знаете, я всю жизнь мечтала жить в Эренделле. Мне нравится Гармон, даже очень, но у меня вечно такое чувство, как будто где-то там, за его пределами, есть целый большой мир, и жизнь в нем проходит мимо меня. А мир этот – всего лишь у подножья нашей горы. – Анна махнула рукой на окно, из которого виднелись пики эренделльских башен. – Обещаю не уезжать от вас с бухты-барахты. У меня есть план открыть там свою собственную пекарню, как только заработаю денег, а до тех пор думаю поработать в пекарне при замке. Фрея всегда говорила, что там их несколько. Несколько пекарен! А не одна на весь город, как здесь.

Родители все еще стояли как громом пораженные.

– Знаю-знаю, мы окажемся далеко друг от друга, но я буду приезжать, и вы тоже приезжайте ко мне, – растерянно продолжала Анна, видя, что никто не собирается ее прерывать. – Мне уже восемнадцать, пора начинать самостоятельную жизнь. Фрея всегда говорила, что Эренделл мне обязательно понравится, и я уверена, так оно и будет.

Наконец мама понимающе кивнула, и Анна воспряла духом.

– А по-моему, мала ты еще, – буркнул папа.

– Мне восемнадцать... – едва слышно пролепетала Анна.

– Йохан!.. – вступилась было мама. Но папа настойчиво покачал головой: