Холодное сердце

Так он сидел и думал, мрачно глядя перед собой. Вдруг он увидел в окне трёх парней. Они шли мимо хижины, направляясь в лес, и один из них напевал:

Там, на холме, где ели
Переплелись корнями,
Она мне вслед смотрела
Печальными глазами…

Песня молнией ударила Петеру в уши. Он резко вскочил и бросился наружу, потому что плохо расслышал последнее слово.

Догнав парней, он грубо схватил одного из них за руку:

— Стой, друг! Какая у вас там рифма на слово «корнями»? Повтори-ка, что ты пел?

— А тебе-то что за дело? — ответил шварцвальдец. — Пою, что мне нравится! Пусти руку, а не то…

— Нет, ты должен повторить мне последнее слово! — вне себя крикнул Петер, схватив парня ещё крепче.

Двое других кинулись на Петера с кулаками. Они так намяли ему бока, что он упал.

— Ну, получил своё? — рассмеялись юноши. — Не попадайся нам больше на этой дороге!

— Ах! Постараюсь! — вздохнул Петер. — Но раз уж вы поколотили меня, скажите, будьте добры, что пел этот парень!

Юноши опять засмеялись, подтрунивая над Петером. А тот, который пел песню, повторил её, и они пошли дальние, смеясь и напевая.

— Ага! Так, значит, «глазами»! — прошептал побитый бедняк, с трудом поднимаясь на ноги. — «Корнями — глазами»! Теперь-то я с тобой поговорю, маленький гном!

Петер вернулся в хижину, разыскал свою шляпу и палку, простился с хозяевами и пустился в обратный путь — к Еловому Холму, Медленно и задумчиво шёл он своей дорогой, бормоча заклинание и стараясь вспомнить последнюю строчку.

Добрый гном в лесу еловом.
Клад хранящий под корнями,
Отзовись хотя бы словом…

Тут Петер запинался.

— Та-та-та-та-та… глазами! — шептал он. — Что там было вместо «та-та»? Рифму я нашёл, теперь осталось вспомнить всю строчку.

И Петер опять начинал сначала.

Лес вокруг становился всё гуще и гуще. Петер опять подходил к заколдованному месту…

И вдруг он подпрыгнул от радости! Вспомнил! Он вспомнил всё заклинание до конца!

Как раз в этот момент перед Петером вырос громадный человек в одежде сплавщика. В руках у него была дубина величиной с корабельную мачту!

Петер Мунк съёжился.

— Голландец-Михель! — прошептал он, глядя на великана, безмолвно шагавшего рядом.

Петер в страхе покосился на огромную фигуру. Но великан молчал. На Михеле были высокие сапоги поверх кожаных штанов и полотняная куртка — всё это было знакомо Петеру по рассказам старика.

— Петер Мунк, что ты делаешь тут, на Холме? — спросил наконец великан глухим грозным голосом.

— Доброе утро, земляк! — ответил Петер, стараясь казаться спокойным, хотя сам весь дрожал — Иду домой через этот вот лес…

— Петер Мунк! — повысил голос великан, взглянув на Петера колючим взглядом. — Твоя дорога проходит совсем не здесь!

— Ну, не совсем здесь, — ответил, робея, Петер, — но сегодня жарко, вот я и подумал, что в этой роще идти будет прохладней…

— Не ври, угольщик! — прорычал Голландец-Михель грохочущим басом. — Ты думаешь, я не видел, как ты клянчил милостыню у гнома? Глупо это было с твоей стороны, — добавил он мягко. — Хорошо, что ты забыл заклинание. Он скряга, этот малютка гном, и много тебе не даст. А если что и получишь, сам не обрадуешься! Такой красивый парень, как ты, мог бы заняться чем-нибудь поинтересней, нежели возиться с углями. Другие вон сорят деньгами, а у тебя небось и гроша нет! Нищенская жизнь!

— Это так! — вздохнул Петер. — Ваша правда: жизнь у меня нищенская!

— Ну, а мне ничего не стоит человеку помочь! Я уже многих вызволял из беды — не ты первый, не ты последний! Скажи: сколько тебе надо на первый случай? Говори, не стесняйся!

И с этими словами Михель тряхнул свой огромный карман — монеты зазвенели, как во сне, который снился Петеру ночью. Сердце у Петера замерло, ему стало и жарко и холодно. Вряд ли Михель предлагал ему деньги просто так, из сострадания. Петеру вспомнились таинственные намёки старика.

— Благодарю вас, господин! Я уже кое-что слышал о вас… Мне ничего не надо! — крикнул Петер и кинулся со всех ног в чащу.

Но лесной дух не отставал; огромными шагами преследовал он Петера, угрожающе бормоча:

— Ещё пожалеешь, Петер! Ещё придёшь ко мне. По глазам твоим вижу!

Но Петер помчался ещё быстрее. Впереди он увидел небольшой овраг — это была граница владений Михеля.

Отчаянным прыжком преодолел Петер овраг и побрёл дальше, дрожащий и обессиленный.

Тропа становилась каменистой, всё более диким казался лес, и вскоре Петер подошёл к высокой сказочной ели.

Как и вчера, отвесил он перед елью глубокий поклон невидимому гному и начал:

Добрый гном в лесу еловом.
Клад хранящий под корнями,
Отзовись хотя бы словом,
Появись перед глазами!

— Не совсем точно, Петер! — раздался рядом тонкий и нежный голосок. — Но бог с тобой! Нравишься ты мне, угольщик!