Холодное солнце

Вскочив на ноги, Эдик испуганно попятился от Немого. Одной рукой тот сжимал автомат, а другой, узкой и сморщенной, указывал штрафникам на ступени, ведущие во тьму.

Бармин с трудом поднялся на ноги, прижимая к разбитому уху ладонь. Дрожащими руками Эдик схватил его за рукав. Перед ним стоял циклоп, позади зиял черный квадрат провала.

Положение становилось нешуточным. Понимая, что в любую секунду его драгоценная жизнь может оборваться каким-нибудь невыносимо страшным образом, Артист попытался охмурить палача, изобразив на лице абсолютную лояльность. Он даже незаметно для Бармина подмигнул циклопу!

Но пронять циклопа не удалось. Немой дрожал от ярости. Еще чуть-чуть, и лава злобы должна была хлынуть через край…

Эдик тихонько всхлипнул; крупные слезы потекли по его грязным щекам. Увидев слезы, Немой нацелил дуло автомата в пах Артисту. Эдик задрожал и с силой прижал трясущиеся ладони к низу живота, будто в самом деле собирался защитить его от пуль.

Циклопу понравилась реакция Артиста, и он вопросительно посмотрел на Бармина, ожидая и от него что-нибудь в этом роде. Бармин хмуро смотрел на циклопа исподлобья. Немой замычал и, держа автомат в вытянутой руке, прижал его ствол к колену Бармина. Прижал и еще раз вопросительно взглянул на него. Поигрывая желваками на бледных скулах, Бармин улыбнулся…

42

Откинувшись на спинку кресла, Глеб посмотрел на часы: было без десяти два. За окном стояло черное небо, кое-где проткнутое маленькими холодными звездами.

Удивительно, но почти никто из пассажиров не спал: салон самолета гудел, как улей. Собравшись группками по пять-шесть человек, люди обсуждали какие-то проблемы, рассказывали анекдоты, смеялись или ругались, обильно матерясь.

У Донского создалось впечатление, что пассажиры самолета уже давно знают друг друга: словно олимпийская сборная летит к месту состязаний или цыганский табор, оставив кибитки с лошадьми, производит передислокацию воздушным путем.

Пассажиры прогуливались по салону, останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз или передать промасленные свертки с колбасой и салом. Отовсюду слышался звон стеклотары: разливали водку, коньяк, а то и прямо из горла бутылки тянули портвейн.

В хвосте самолета шумно пьянствовали человек десять мордатых мужиков. Они уже давно окосели: началось время разборок.

Донской, закрыв глаза, невольно слушал.

– Чего тебе не нравится, Боря? – сипел кто-то страдающий одышкой. – На жизнь-то хватает, и ладно. Учти, на твое место уже очередь! Станешь скрипеть, Береза вышвырнет тебя из рейсов, будешь тогда ящики разгружать. Хочешь сказать, грузить по шестнадцать часов слаще, чем кататься?

– Я прогибаться, как ты, Пантюха, не буду! Лучше ящики тягать, чем подмахивать!

Мимо Донского прошел молодой подтянутый мужчина и остановился возле компании. Разговор стих. Глеб обернулся и увидел, как подтянутый выговаривал пассажиру, у которого пол-лица было поражено рожистым воспалением:

– Попридержи язык, меченый, пока я его тебе не отрезал!

Он сказал еще что-то, но так, что Донской не расслышал. Когда молодой человек отошел, разговор постепенно возобновился.

– Смотри, Боря, – слышал Глеб голос сиплого, – поедешь с «косыми» в зону сваи забивать. Там они тебя и съедят. Сначала зарежут, а потом зажарят! Ха-ха-ха! – довольно забулькал сиплый. – А может, и сам Береза тебя собакам скормит. Его собаки любят свежатинку!

– Все, кончай базар! Боря, не заводись! – сказал кто-то из компании. – Зомби опять идет.

– Точно, мужики, давай о бабах! – согласился сиплый Пантюха и тут же принялся хвастливо пересказывать какое-то невыносимо гнусное приключение.

Донской сделал усилие, чтобы отключиться от их разговора. Однако какое-то услышанное им слово никак не отпускало его. Какое? Ах да, «береза»! Береза, береза… Кажется, он когда-то встречал человека с такой фамилией. Но где?!

– Сколько времени? – спросил Донского проснувшийся сосед.

– Без трех минут два! – улыбнулся Глеб. – Как спалось?

– Недурно. Скоро будем на месте?

– Еще есть время. Кстати, вы взяли с собой теплые вещи?

– А как же, молодой человек! Шерстяное белье и меховую куртку! Там без теплых кальсон, извините, крышка!

– Крышка, – усмехнулся Глеб, – А я ничего с собой не взял. Забыл.

– Как забыли?

– Так.

– Как же вы будете без вещей? Ведь там – не Сочи!

– Считайте, что по зову сердца! – Глеб взглянул на темное с синей полоской небо за окошком. – Авантюрист, получается…

43

… И тут что-то огромное и лохматое вылетело из черного прямоугольника подполья и, скользнув по бедру взвывшего от страха Артиста, взмыло вверх. Циклоп, не ожидавший такого поворота событий, удивленно открыл рот. Все произошло так быстро, что он не успел нажать на курок.

Пес вонзил клыки в горло Немому, и они вместе грохнулись на пол. Зажмурившись от напряжения, пес глухо рычал и намертво смыкал челюсти, а циклоп хрипел, дрожа и дергаясь.

Артист проворно звякнул задвижкой. Бармин бросился к Немому и попытался вырвать из его скованной судорогой руки оружие. Но автомат врос в ладонь «духа».