Холодное солнце тёплой зимы

Стоящий перед ним мужчина сделал шаг в сторону и уселся на песок. Только теперь Эдуарду удалось разглядеть этого человека. Рядом с ним на песке сидел сошедший с неба древнегреческий бог. Бог чего именно, сейчас Эдуарду было бы трудно сказать, но его античная внешность вызывала в памяти картинки из «Илиады». Тем временем бог, мило улыбаясь, смотрел на Эдуарда своими серыми глазами. Его идеально правильную голову обрамляли идеально вьющиеся одинаковыми колечками волнистые волосы, которые идеально ниспадали до широких плеч. Под бронзовой загорелой кожей бугрились стальные мускулы. Кубики пресса будто были сложены профессиональным каменщиком в четвёртом поколении. Особенную мужественность внешности добавляли мелкие кольца волос на груди, которые равномерно покрывали её от ключицы до ключицы, а затем аккуратной стрелкой направлялась к пупку. Рука Эдуарда вдруг сама потянулась к собственной груди, где у него тоже росли волосы. Все тридцать семь штук были на своём месте.

– Извините, я вас не заметил, – сказал незнакомец, и почему-то Эдуарда это не удивило.

– Дааа, людей-то сколько! Не протолкнуться… – продолжил мужчина. – В прошлом году здесь было народу намного меньше.

– Да, прямо вавилонское столпотворение! – решил блеснуть хотя бы кругозором Эдуард.

– Вавилонское что? – спросил греческий бог.

Это была маленькая, но всё-таки победа.

– Столпотворение… Есть такой миф… Аааа, не важно, – небрежно закончил Эдуард, махнув рукой.

– Меня зовут Павел. Будем знакомы.

– Я Эдуард. – Они пожали друг другу руки.

– В прошлом году здесь было меньше народу, – повторил Павел, посмотрев на копошащуюся на пляже массу.

– А вы каждый год сюда приезжаете? – спросил Эдуард.

– Второй год.

– Счастливый человек. Можете себе позволить приехать и отдохнуть.

– А я не отдыхать сюда приезжаю – работать.

– Да? И где вы работаете?

– В цирке. Наше шапито каждое лето даёт концерты в Сочи, – буднично ответил Павел.

– Надо же! Очень интересно. Я люблю цирк.

– А кто его не любит? Мы, граждане Советского Союза, должны любить цирк. Ведь все в нём живём.

Откуда-то сверху, где начинался волнорез, мужской голос позвал Павла.

– Ну вот. Нелёгкая его принесла. Только вышел отдохнуть! – недовольно пробурчал древнегреческий бог Павел. – Делать нечего, нужно идти. Приходите к нам на представление. Наш шатёр раскинулся на пустыре недалеко отсюда.

– Спасибо за приглашение. Обязательно загляну, – пообещал Эдуард.

Санаторий «Электроника», в котором поселился Эдуард, был совсем новеньким. В коридорах ещё явственно ощущался запах краски и древесного лака, а в большом парке санатория иногда попадались скамейки с табличками «Осторожно, окрашено!». Современное многоэтажное здание гордо возвышалось над мысом Видный и сияло белыми боками. К услугам отдыхающих здесь были трёхразовое питание, киноконцертный зал, библиотека, летнее кафе, обеденный зал, зал лечебной физкультуры, а также, как прочитал Эдуард в брошюрке, «всевозможные услуги внимательных врачей». Особенной гордостью этого санатория была его новая современная методика лечения ангиологических больных с использованием гипербарической оксигенации. Из-за совершенной новизны не каждый лечащий врач мог с первого раза выговорить название методы, но обязательно считал своим долгом ввернуть в разговор эту высокую терминологию, даже если лечил геморрой. Кроме того, в санаторий завозили замечательную адлерскую иловую грязь, и с каждой информационной доски настойчиво призывали к посещению электрофореза с использованием этой животворящей субстанции. Обещали возвращение утерянных сил и молодости.

Вечерело. Огненные лучи морского заката окрасили номер в насыщенный оранжевый свет, который плескался на стенах, словно вступая в последнюю борьбу с темнотой. Приближалась чарующая южная ночь, наполненная стрекотанием сверчков и шелестом прибрежных волн. Свежий ветерок, играя занавеской, доносил с улицы запах моря и распустившихся магнолий. Крики чаек постепенно смолкали, уступая место трелям соловьёв, которые своим пением нежно убаюкивали счастливых отдыхающих.