Холодное железо

– И как ты думаешь это осуществить?

Доу ощерился голодным волчьим оскалом.

– Взбежать на холм и все живое там поистребить.

– Но у них будет время освоиться, и для атаки это сложное место. Там их позиция будет наиболее крепка. Мы могли бы пойти в обход…

– Самое сильное – это здесь, – Доу вонзил меч в землю перед троном Скарлинга. – А слабое – здесь.

Он постучал пальцем себе по груди.

– Мы месяцами обходили и петляли вокруг да около, так что лобового удара они от нас не ждут. Сломив их на Героях, мы сломим их здесь, – он снова ткнул себя в грудь, – и все остальное порушится. Тогда Золотой станет их преследовать и гнать, коли понадобится, прямо через броды. Вплоть до самого Адвейна. К той поре Скейл должен взять Старый мост. А учитывая, что ты сосредоточишь силы в Осрунге, то к завтрашнему утру, когда подтянется оставшаяся часть Союза, все лучшие позиции будут за нами.

Ричи медленно поднялся.

– Ты прав, вождь. Устроим им день в багровых тонах. День, достойный будущих песен.

– Срал я на песни, – сказал Доу, тоже вставая. – Мне достаточно победы.

Рукопожатие их длилось чуть дольше обычного. Ричи направился к выходу и тут, завидев Зобатого, разулыбался во весь щербатый рот.

Зобатый первым протянул руку.

– Старый Кол Ричи?

– Кернден Зобатый, чтоб мне жить и дышать! – Рукопожатие хоть и последовало не сразу, но вышло на редкость сердечным. – Мало, мало нас уже осталось, настоящих.

– Да, были времена.

– Как колено?

– Да ты ж знаешь. Как водится.

– Да и у меня так же. Йон Камбер?

– Весельчак-то? Шутки всегда наготове. А как там Поток?

Ричи широко улыбнулся.

– Поставил его над новыми рекрутами. В целом, кипятком так и брызжут. Жаль, пока не из того места.

– Ничего, со временем возмужают.

– Да уж надо бы, причем побыстрее. У нас тут сражение, похоже, грядет.

Ричи на ходу хлопнул его по плечу.

– Жду приказа, вождь! – крикнул он напоследок.

Зобатый и Черный Доу остались наедине, разделенные несколькими пядями замусоренной, поросшей сорняками и крапивой старой глины. Птичий щебет, шорох листвы, дальний скрежет точила – последнее означает, что кровавое дело готовится исправно.

– Вождь, – неверным голосом произнес Зобатый, понятия не имея, как продолжать.

Доу вобрал в себя, казалось, весь воздух и разразился неимоверным воплем:

– Я к-кому, волчья сыть, велел держать холм?!

Эхо от полуразрушенных стен пошло такое, что Зобатый похолодел. Прощения, похоже, не предвиделось. Возможно, даже упекут до заката в клетку. Хорошо, если хотя бы не полностью голым.

– Я… мы держались успешно… Пока не подошел Союз…

Доу приблизился, сжимая рукоять меча; Зобатый заставил себя стоять, не пятиться. Доу надвинулся; Зобатый подавил трепет. Доу протянул руку и нежно опустил Зобатому на саднящее плечо; пришлось вытерпеть, не подав виду.

– Извини, что так вышло, – сказал Доу негромко, спокойным голосом. – Сам знаешь, с кем имеем дело. Не наорешь – значит, в правители не годишься. А за этим следить надо.

Волна неимоверного облегчения, аж голова кругом.

– Конечно, вождь. Дай себе волю.

И зажмурился: Доу снова вобрал воздух.

– Ты бесполезный старый хромой петух! – Обдавая Зоба капельками слюны, он бесцеремонно шлепнул его по ушибленной щеке. – Ты за холм сразился хотя бы?

– Так точно. С Черствым и его молодцами.

– Как же, помню этого старого лиходея. И сколько с ним было людей?

– Двадцать два.

Доу обнажил зубы не то в улыбке, не то в оскале.

– А вас сколько, десятеро?

– Да, вместе с Трясучкой.

– И вы их отбрили?

– Ну…

– Эх, драть его лети, мне б туда!

Доу уставился в пустоту, как будто видел там Черствого и его восходящее по склону воинство.

– Эх, мне бы туда!

Рукоятью меча он так заехал по колонне, что полетела каменная крошка. Зобатый невольно шагнул назад.

– Вместо того, чтоб сидеть тут со всей этой ненавистной говорильней! Го-во-риль-ней! Как я ее ненавижу!

Доу в сердцах сплюнул и, глубоко вдохнув, только сейчас словно заново вспомнил о присутствии Зобатого.

– Так ты видел, как пришел Союз?

– По меньшей мере, тысяча на дороге в Адвейн, и, как я понял, сзади идут еще.

– Дивизия Челенгорма, – определил Доу.

– Откуда у тебя такие сведения?

– У него свои способы, – донесся чужой голос.

– Мертвые…

Зобатый в замешательстве отшатнулся и чуть не упал, угодив в куст ежевики. На самой высокой стене лежала… женщина. Обернутая во что-то вроде влажной ткани, рука и нога, а заодно и голова свисают с края, как будто она разлеглась на садовой скамейке, а не на шаткой древней кладке в шести шагах над глинистой коркой земли.

– Мой друг, – пояснил Доу, наверх даже не взглянув. – А когда я говорю «друг», это значит…

– Враг врага.

Женщина откатилась по стене. Зобатый застыл, готовясь услышать удар тела оземь.

– Я Ишри, – шелестнуло ему в ухо.