Холодное золото

– Тут много имен придется называть. Ведь Борис был человек открытый, он терпеть не мог одиночества. Казалось бы, такое пристрастие к компании не сочетается с любовью к собиранию книжек, но у него это как-то сочеталось. И еще у него была одна страсть, которая вроде не свойственна книжному червю, – это спорт. Поэтому у него в квартире бывало много людей из этого мира, мира спорта.

– Соколов занимался спортом? – удивился Егоров.

– Нет, сам он серьезно спортом не занимался, – сказал свидетель. – Так, немного играл в настольный теннис, плавал, фехтовал, ездил верхом – всего понемногу. Но он был страстным болельщиком.

– Футбол или хоккей? – спросил Егоров.

– В основном хоккей. Но еще сильнее Соколов увлекался фигурным катанием. Следил за выступлениями танцоров, за парным катанием, был лично знаком со многими фигуристами.

– Понятно… – протянул Егоров. – А кроме спортсменов еще какие люди бывали в его доме?

– Очень разные люди. Актеры, режиссеры, музыканты, художники… Десятки разных людей.

– Что ж, я вижу, тут нам тоже не обойтись без составления списка, – со вздохом произнес капитан. – Вот вам листок… а лучше два листа бумаги. Садитесь и записывайте всех, кого вы видели в квартире Бориса Соколова. И здесь поступайте так же, как и со списком книголюбов, то есть указывайте имя, отчество, если знаете, фамилию, род занятий, место работы, телефон, адрес… Короче, меня интересует вся информация, которую вы можете сообщить об этом человеке.

И вновь в кабинете наступила тишина. Маркуша составлял свой «большой список», а Егоров продолжил писать протокол допроса. Эпизод, в котором он спрашивал о заработках Маркуши, а потом уговаривал его продолжить давать показания, он благоразумно опустил. Наконец составление списка было закончено, и капитан прочитал его, а затем приобщил к протоколу. А затем задал следующий вопрос:

– Скажите, Семен Львович, а почему в вашем списке нет иностранцев?

Маркуша широко раскрыл от удивления глаза:

– Каких иностранцев? Я у Бориса никаких иностранцев не встречал!

– Неужели среди его знакомых не было ни одного человека, приехавшего из других стран? Например, из Франции…

Маркуша развел руками:

– Кажется, один раз я встретил у Соколова режиссера из Польши. И это все, уверяю вас! Все-таки Борис не был так известен, как Никулин или Смоктуновский, иностранцы им не интересовались.

– Допустим. Тогда давайте осветим такой вопрос. Значит, вы доставали для Соколова редкие книги у разных людей. Но ведь он, наверное, не только покупал книги, но и продавал? Избавлялся от лишних?

– Да, конечно, он при каждой встрече вручал мне две-три книжки, которые хотел продать, – подтвердил библиофил.

– И кому вы продавали эти книги, Семен Львович? – вкрадчиво спросил Егоров. – Кто у нас в Москве занимается скупкой редких книг?

Маркуша почувствовал в вопросе подвох.

– Да никто особенно скупкой не занимается, – стал уверять он. – В основном я сдавал книги в «Букинист»…

– В какой именно «Букинист»? В Москве много таких магазинов. Назовите мне адрес, я проверю.

Свидетель глубоко вздохнул.

– Я почти во все магазины сдавал, – признался он. – Чтобы особо не мелькать. Ну, и так… отдельным людям тоже книги толкал. А разве это преступление?

– Сами знаете, что это нарушение закона. Но меня сейчас интересует не это, а человек, который знал о редких книгах, хранящихся у Соколова. Точно знал, какие именно раритеты есть в библиотеке, где они стоят. Ведь грабитель взял только самые дорогие книги, остальными побрезговал… Это мог быть, например, кто-то из людей, которым вы относили книги из квартиры Соколова…

– Но этого мало, чтобы знать о книгах, – отозвался Маркуша. – Этот человек должен был точно знать, что в это время, когда он придет к Борису, в квартире никого не будет. То есть это был близкий человек.

– Вроде вас?

– Да, я был для Бориса близким другом! – вскипел Маркуша. – Он охотно со мной разговаривал, я мог к нему явиться в любое время. Но я его не убивал, слышите! Да я бы и не смог. Мне майор Пчелинцев сказал, что Борису сломали шею. А я ничего подобного сделать не могу. Физически не смогу, понимаете? Не говоря о том, что мне отвратительна сама мысль, чтобы убить человека, а потом рыться в его книгах. Гадость какая!

– Тогда скажите, кто, по-вашему, мог убить Бориса Соколова?

Семен Маркуша задумался. Он думал долго, наконец взглянул на Егорова и произнес:

– Я вот как считаю: Бориса убил кто-то из своих.

– Что значит «кто-то из своих»? – удивился Егоров.

– Я хочу сказать – кто-то из артистов. Я прежде всего про физические данные думаю. Книголюбы все – люди физически слабые. А вот артисты – люди крепкие. Ну, и деньги они любят. Среди гостей Бориса была пара человек, которые, как мне кажется, могли на такое пойти.

– Назовите этих людей.