Холодные дни

– И я тот самый инструмент, – пробормотал я. Немного подумал, вздохнул и покачал головой.

– Когда-нибудь, – пообещал я себе, – в один прекрасный и восхитительный день, я действительно стану крутым.

Я приложил кончики пальцев к двери и мысленно прошел сквозь обереги. Ага. Если бы я попытался вломиться внутрь, обереги запустили бы дикий аттракцион с клубами дыма и внезапным острым приступом клаустрофобии. Включилась бы пожарная сигнализация, разбрызгиватели системы пожаротушения, и сюда примчались бы люди в форме.

Сама по себе эта защита казалась чисто номинальной штуковиной, но довесок с клаустрофобией был действительно мастерским штрихом. Шум запустил бы инстинктивный выброс адреналина, а это в комбинации с наведенным оберегом приступом паники заставит кого угодно броситься к выходу, вместо того, чтобы рискнуть и остаться в очень шумной и действующей на нервы атмосфере. Тонкая манипуляция такого рода всегда лучше всего срабатывает среди шквала отвлекающих факторов.

Правительство поступает так десятилетиями.

Осторожно, по одному, я отрезал обереги от их источника энергии, стараясь свести повреждения к минимуму, чтобы потом их можно было легко восстановить – и так кошки скребли на душе из-за того, что я собирался сделать. Затем, отключив все обереги, я сделал глубокий вдох и резко толкнул дверь, ногами и всем телом. Я все-таки накачал мышцы! Дверная рама с треском подалась, а я быстро и тихо проскользнул в квартиру Уолдо Баттерса.

Внутри царила темнота, а я не знал квартиру настолько хорошо, чтобы ориентироваться в ней наощупь, поэтому оставил дверь приоткрытой, чтобы сюда мог проникать свет из коридора. Опасный момент: если кто-то услышал шум, то мог вызвать полицию. Мне надо было обернуться за пять минут.

Я пересек гостиную и прошел в короткий коридор. Спальня Баттерса располагалась справа, а слева – его компьютерный кабинет. Дверь в спальню была закрыта, но в компьютерной горел слабый свет. Я вошел. По периметру комнаты у стен стояли компьютеры. Я знал, что Баттерс с приятелями использовали их для совместных игр. Сейчас все аппараты были выключены – кроме одного, самого большого, стоявшего в углу, с креслом, развернутым в центр комнаты. Баттерс называл его капитанским креслом. Во время их сборищ он сидел там, руководя ходом игры. Кажется, эти групповые игры назывались «рейдами», и проходили они всегда глубокой ночью. Баттерс работал по ночам, и утверждал, что ночные видеоигры по выходным помогают ему поддерживать суточный ритм.

Монитор был включен, и в его отражении на стекле единственного окна в комнате я разглядел, что экран поделен примерно на дюжину фрагментов, в каждом из которых проигрывался свой порнофильм.

На столе лицом к монитору лежал человеческий череп, в глазницах которого плясали слабые оранжевые огоньки. Несмотря на то, что у него не было никакой возможности выражать эмоции, впечатление было такое, будто он смотрит на все это остекленевшим от счастья взглядом.

Я пробыл в комнате примерно пару секунд, когда компьютер издал ужасающий звук, закашлялся клубами дыма – и экран монитора погас. Я вздрогнул и поморщился. Моя вина. Технология и чародеи сочетаются не слишком-то хорошо, и чем продвинутее техника, тем быстрее что-нибудь ломается – особенно если речь об электронике. Баттерс выстраивал теорию насчет того, почему так происходит, но я отказывался покрывать голову фольгой даже во имя науки.

Череп издал удивленный и разочарованный звук; недоуменно померцав, огоньки в его глазницах просканировали комнату и остановились на мне.

– Гарри! – воскликнул череп. Он не двигал челюстью, произнося слова, слова сами вылетали из него. – Адские колокола, да ты вернулся из мертвых?

– Из по большей части мертвых, – ответил я. – Да и ты выбрался из Омаха-Бич, а?

– Смеешься? – сказал Боб. – Как только ты исчез, я удирал словно заяц в нору!

– Ты бы мог снова завладеть тем болваном, – сказал я.

– А на кой ляд мне это сдалось? – спросил Боб. – Ну, так когда мы будем обустраивать новую лабораторию? У меня будет широкополоска? – В его глазницах вспыхнули огоньки алчности или чего-то подобного. – Учти, Гарри, мне нужен широкополосный интернет.

– Это что-то компьютерное?

– Ламер, – пробормотал Череп Боб.

Вообще говоря, Боб не был черепом. Он был духом воздуха, или интеллекта, – выберите любой из множества терминов, которыми описывают подобные создания. Череп был просто сосудом, в котором Боб поселился – то есть, чем-то вроде бутылки для джинна. Боб работал ассистентом и советником чародеев еще с тех времен, когда в моде были арбалеты, и разных магических премудростей он успел забыть больше, чем я когда-либо знал. Он был моим ассистентом и другом с тех пор, как я впервые появился в Чикаго.

И пока я вживую не услышал его голос, не понимал, как страшно мне недоставало этого чокнутого маленького извращенца.

– Когда приступаем к работе? – энергично спросил Боб.

– Я уже работаю, – сказал я. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Я навострил уши, – сказал Боб. – За вычетом отсутствия ушей.

Огоньки в глазницах Боба замигали: