Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль. Книги 3-4

— Выходит, из стадии безделья мы сразу же переходим в стадию злобствования, а? Экономим время на любезностях и на обсуждении последних приключений Слави Дуралейника. Теперь мы просто просыпаемся и ведем себя хуже капризного младенца.

Не зли меня, Гаррет.

— Боже упаси! Я тебя раздражаю? С моим-то ангельским характером?

Не нравилось мне это. Мы не раз с упоением грызлись друг с другом, но всегда в шутку. На сей раз я явственно ощущаю его скрытую враждебность. Я задумался, не перешел ли Покойник в какую-то новую, более мрачную фазу своего посмертного существования. В конце концов никто не знает как следует мертвых логхиров, как, впрочем, и живых. Последние несколько сотен лет оба этих вида встречаются чертовски редко.

Ты пользовался моими советами и плодами моей мудрости достаточно долго, чтобы теперь стоять на собственных ногах, Гаррет. Твоей беспрестанной назойливости нет никаких оправданий.

— Как и твоему паразитизму, хотя тебя это не смущает. — Запасы моего терпения оказались скуднее, чем я предполагал. — Рэйвер Стикс, Владычица бурь, не так давно хотела тебя купить. Она предлагала чертовски хорошую цену. Наверное, зря я проявил свою проклятую сентиментальность.

На сем я ушел. Иначе этот идиотизм вышел бы из-под контроля. Я отправился на поиски Дина.

Он наблюдал за улицей.

Бомбы выгорели. Оставшаяся без развлечений толпа рассеялась. Но поджигатели по-прежнему стояли на месте, застывшие, как парковые скульптуры.

— Помоги мне втащить сюда одного из этих типов. Я хочу порасспросить, чего им надо. — Я открыл дверь.

— Вы уверены, что поступаете разумно? — Никаких тебе мистеров. Опасность миновала, и старик явно осмелел.

— Нет. Я никогда ни в чем не уверен. Пошли… — Черт бы побрал его инфантильную душу! Ты только посмотри!

Покойник отменил столбняк. Поджигатели разбежались, словно испуганные мыши.

Несмотря на свой гнев, я не думал, что Покойник отпустил их мне назло. Он, конечно, склочный, но здравого смысла у него хватает. По-моему, он надеялся, что я смогу проследить за ними до их норы. Значит, он невнимательно меня рассмотрел.

У меня не осталось никаких сил. Слишком много работы, слишком мало отдыха.

Я пожал плечами:

— Ну и черт с ними. В любом случае я скоро с ними поквитаюсь. — Гаррет демонстрирует показной оптимизм. — Попроси мисс Крайт зайти в кабинет. Потом принеси мне кувшин с пивом. Приготовь ужин. Подай его в кабинет. Джилл Крайт знает, что происходит. Пора выжать немного крови из этого камня. Какого дьявола ты трясешь головой?

— Джилл ушла вскоре после вас. Велела передать, что сожалеет о беспокойстве, которое вам доставила. Она надеется, что гонорар отчасти компенсирует его. Пока вы не спросили — да, похоже, она не собиралась вернуться. Она оставила записку. Я положил ее вам на стол.

— Тогда пиво и обед. Придется беседовать с запиской. — Все-то уплывает у меня из рук.

Я пошел в кабинет, уселся, задрал ноги и дождался пива. Только после этого я развернул записку Джилл:

Гаррет,

Я действительно сходила по вам с ума. Но с тех пор много воды утекло, и сердце той маленькой девочки окаменело. Теперь она — только горько-сладкое воспоминание, холодные медные слезы. Но спасибо вам за заботу.

Эстер П.

Я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал думать о Снежной Королеве.

Маленькая девочка еще жива. Она прячется где-то в глубине, страшась темноты, предоставляя Джилл Крайт заботиться о выживании. Это маленькая девочка написала записку. Джилл Крайт не сумела бы. Ей бы просто в голову не пришло.

Приняв внутрь пива и загрузив сверху приличный ужин, Гаррет становится почти человеком. Я попросил Дина еще раз остаться на ночь. За следующей порцией пива я рассказал ему всю историю — не столько потому, что считал необходимым ввести его в курс дела, сколько из-за Покойника. Я знал, что он будет подслушивать. Когда он дуется и не желает со мной разговаривать, он узнает мои новости таким вот способом.

Я попробую поговорить с ним утром, когда отдохну и приду в себя, а пока пусть он поразмыслит над своими грехами.

Утро вечера мудренее.

27

Может, утро и мудренее, но мне этого выяснить не удалось, хотя я провел-таки четыре часа в забытьи, сравнимом по тяжести с погрузкой бревен на лесоповале. Я тянул лямку, пока Дин не походатайствовал о моем помиловании.

— А? Что? Убирайся. — Засим последовали прочие высокоинтеллектуальные замечания. Меня не так-то просто разбудить.

— Пришел мистер Дотс, — доложил Дин. — Вам лучше повидать его. Это важно.

— Это всегда важно. Кто бы или что бы это ни было, оно всегда важнее моих желаний.

— Ну, если вы так считаете, сэр… Приятных сновидений.