Холодные объятия

Оба моих спутника остановились на пороге, загораживая мне вид на комнату. Мне пришлось выглянуть из-за спины Зейна, чтобы хоть что-то рассмотреть. Комната представляла собой одно гигантское противоречие. Половина ее выглядела опрятной. Книги аккуратно расставлены на полках, бумаги подшиты в скоросшиватели, старательно надписанные каким-то свихнувшимся педантом. Небольшая табуретка стояла перед телескопом, направленным в сторону окна. Другая половина комнаты выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Одежда разбросана по полу. Коробки с недоеденной китайской стряпней валялись как попало в полукруглом кресле. Гора бутылок из-под «Маунтин дью»[19] доросла почти до края кровати.

И на кровати распластался Дин Макдэниел.

Он, раскинувшись, лежал на спине, в широких голубых трусах и простых носках. В наушниках, он ногой отбивал ритм, неслышный нам.

Дин знал, что мы здесь. Его тяжелый взгляд из-под опущенных век скользнул в нашу сторону и вновь устремился к потолку. Он явно давал понять, что ему все по барабану. Я проследила за его взглядом и ахнула.

Там, на потолке… о, господи, маркером были нарисованы круги со звездами в середине. Прямые линии, пересекающие их, создавали формы – точь-в-точь как в «Малом ключе Соломона».

Рот внимательно оглядел потолок и, подойдя к кровати, сорвал наушники с головы Дина.

– Игнорировать нас нехорошо.

Парень, который всегда слыл тихоней, придерживая дверь для других ребят при входе в класс, ухмыльнулся, закидывая руки за голову:

– По мне разве не видно, что плевать я на вас хотел?

– А по мне не видно, что я сейчас оторву тебе башку? – парировал Рот.

– Стоп, – сказала я, бросая на него выразительный взгляд. – Это не поможет.

Дин посмотрел на меня и сел на кровати. Он просунул руку между ног и проделал то, от чего у меня загорелись уши.

– Ты можешь остаться, детка. А эти два олуха пусть мотают отсюда.

У меня отвисла челюсть.

– Ладно. Начинай отрывать башку.

Рот ухмыльнулся.

– Мы с тобой не знакомы. – Зейн шагнул вперед, видимо, пытаясь предстать голосом разума. – Меня зовут…

– Я знаю, кто ты. – Дин плюхнулся на спину. – Magnam де cњlo, et tu super despectus[20].

– Теперь он говорит на латыни? – Мы стремительно двигались в никуда. – Что он сказал?

Рот хмыкнул.

– Боюсь, Каменного это не обрадует.

– Я знаю, зачем вы приперлись. Вы, парни, ни черта от меня не получите. Где дверь – сами знаете. – Он посмотрел на меня. – Ну, а ты, как я уже сказал…

– Еще одно слово – и будешь хромать всю оставшуюся жизнь, – предупредила я, и Зейн улыбнулся. Вглядываясь в Дина, я все пыталась увидеть безобидного мальчишку из нашего класса, но он щерился, как идиот, и смотрел на меня мутными глазами сорокапятилетнего пьяницы. – Ты в себе, Дин?

– Я думаю, мы и так знаем ответ, – сказал Рот, опускаясь на колени возле кровати. Дин переключил внимание на него. – Сколько бы человеческого в нем ни осталось, я ни хрена не вижу.

Я не могла в это поверить. При мысли о том, что из этого мальчика постепенно уходит душа, мне стало тошно. Может, потому, что меня это задело за живое. Неужели он безнадежен? Я вышла из-за спины Зейна.

– Ты знаешь, кто это сделал с тобой?

Дин замер на мгновение, а потом вдруг спрыгнул с кровати, да так быстро, что показался мне размытым пятном. Я не видела, бросился он ко мне или нет, но Зейн перехватил его, поймав за плечо. Один мощный пинок – и Дин отлетел обратно на кровать, приземлившись на задницу.

– Еще раз так рыпнешься, пеняй на себя.

Дин сделал рваный вздох, и в следующее мгновение мощная судорога сотрясла его хлипкое тело. Он повалился на бок, подтянув колени под подбородок. Его тело ходило ходуном, будто кто-то раскачивал кровать.

– Это происходит постоянно, – простонал он, закрывая уши руками.

Мой пульс резко подскочил.

– Что постоянно?

– Это. Я все время слышу это. – Его пальцы зарылись в волосы. – Оно никогда не останавливается. Не дает мне передохнуть.

– Что это? – спросил Зейн.

Лицо Дина сморщилось, щеки побледнели.

– Это не останавливается.

– Ему больно. – Я посмотрела на Зейна, рассчитывая на его помощь. – Что мы можем сделать?

Зейн вскинул брови.

– Он не одержимый. Это видно по глазам.

– Похоже, у него забрали приличный кусок души, и это как пулевое ранение. – Качая головой, Рот плавно поднялся с колен. – Дин, нам нужно знать, что с тобой произошло.

– Я не понимаю, – простонал он.

Он все раскачивался взад-вперед и выглядел таким несчастным, что мне захотелось обнять его и держать в руках, невзирая на его мерзкое поведение. Рот снова задал ему тот же вопрос, а потом его повторил и Зейн. Ни один из них не получил внятного ответа.

Я приблизилась к кровати.

– Когда это началось, Дин?

Дин поначалу не ответил, а потом произнес:

– Много дней назад.

Рот взглянул на меня и кивнул, чтобы я продолжила.

– Где это началось? В школе?

– Да, – прохрипел Дин. – Все началось там.

Зейн подошел и встал рядом со мной.

– Кто это начал? – спросила я.