Холодные песни

Какое-то время они молча стояли и смотрели на просыпающийся осколок нового мира. Голова Светы лежала на его груди. Элер чувствовал себя ронином, самураем без господина, и, если бы не Света, это чувство было бы абсолютным.

– Что нам делать? – спросила она.

«Жить, – подумал он, – любить». Но не сказал вслух. Вместо этого поднял руку и показал на север, на теряющуюся за холмом железнодорожную колею. А затем помолился о дожде, самом яростном ливне со времен Ноя.

Грязные воды

– Цель поездки? – спросил пограничник.

– Работа волонтером. В Рэд-Баши.

Пограничник штампанул визу на два месяца, и я с багажом вкатился в крошечный зал аэропорта Белиз-сити.

Встречающих в красных футболках с надписью «Рэд-Баши» не наблюдалось. Неужели уехали без меня?

Перрон у выхода почти пустовал, на парковке стояло несколько такси, черные парни завтракали у полевой кухни. Я вернулся в здание, проигнорировал обменник – выяснил заранее, что везде принимают американские рублики, – сунулся с вещами по лестнице на второй этаж.

У входа в паб лежала гора чемоданов и сумок. Народ кушал за длинными коммунальными столами. Я стал расспрашивать про Рэд-Баши.

– А, это ты Шведов? – спросил парень в синей футболке.

– Он самый.

– А мы тебя ищем!

– В пабе?

– Тебе не написали?

– Написали искать красные футболки с эмблемой.

– С майками накладка вышла, – сказал встречающий. – Кидай вещи. Через два часа последний рейс с новичками, будем ждать.

Я устроился в уголке, взял кофе с бутербродом, слушал, наблюдал. Много молодежи, несколько старперов, как я.

В две тысячи двенадцатом я побывал на раскопках комплекса Эль-Параисо в Лиме. Объект прятался в фавелах, малопривлекательных для зевак. Пирамиды в Лиме похожи на мусорные свалки. Думал, пробегусь по развалинам, пощелкаю. Остановили, стали расспрашивать. Но, видимо, перуанцев впечатлили хорошее такси, на котором я прибыл, и моя немаленькая комплекция – по итогу пустили. Сопровождающий провел меня по древнему городищу. Территория была довольно большой – пирамида плюс какие-то сооружения, шла активная разработка. Сопровождающий сказал, что копают здесь не только археологи из Лимы, но и волонтеры. И меня осенило! Я вспомнил, как волонтерствовал в Анапе на раскопках античного поселения Горгиппия. Отличное было время! Копать для науки мне понравилось.

Надо сказать, что турист из меня неважнецкий. Нет в крови такого, чтобы просто ползать и глазеть, да еще за деньги. Ну побывал в Перу, галочку поставил, испанский попрактиковал, а уже дома, в Москве, задумался. Что, если вернуться в Центральную Америку не туристом, а добровольцем-копателем? По делу. Нашел веб-сайт со списком экспедиций. Некоторые брали волонтеров не-студентов, даже таких великовозрастных, как я, чтобы подкопить монет на частные практики. То бишь копайся в земле за свои кровные. Я и не против. С заявкой на летний сезон засуетился в феврале. С Перу не сложилось: то экспедиция в горах, то никто не отвечает. Расширил круг, наука везде важна. Всплыл вариант в Белизе, проект по спасению наследия майя, за главного – профессор Джон из Калифорнийского университета. Расписание гибкое, цены не кусаются, заезды по две недели. Профессор ответил лично, оставил о себе приятное впечатление, и я подписался на проект в Рэд-Баши. И вот я в Белизе.

Наконец прибыл рейс, и парень в синей футболке объявил подъем. Мы загрузились в старенький чикен-бас (списанные американские школьные автобусы в Центральной Америке гоняют как рейсовые). Вещи свалили у задней двери, расселись и покатили в направлении лагеря Рэд-Баши.

Волны Карибского моря накатывали на барьер городского бульвара. По улицам шастали мулаты и негры. Пылились магазинчики и дома-будки.

Впереди меня сидела молодая и красивая девушка. Мы разговорились, выяснилось, что она русская еврейка из Штатов, зовут Нира, занимается культурной антропологией и в Рэд-Баши едет полноценной аспиранткой.

Мелькнула будка дорожных сборов (чикен-бас даже не притормозил), потянулись пампасы. В полях попадались какие-то дома и хозпостройки, одинаково похожие на сараи. Прекрасные тропические рощи чередовались с сухим черным дуболомом. Нира сказала, что так крестьяне расчищают поля: рубят сельву, жгут, а золой удобряют почву.

Проехали мимо кладбища с поднятыми над землей могилами, городка с церквушкой, ухоженных полей; автобус попер на холм, и показался лагерь Рэд-Баши.

На вершине холма стояло главное здание, низкое и разлапистое. На обзорную площадку вышли старожилы. Посмотреть на нас, новобранцев. Вдоль дороги, ведущей к «Большому дому», припали к земле жилые вагончики, «кабаньи» по-местному.

В лагере жило человек шестьдесят: сорок студентов и добровольцев, двадцать персонала. Была обслуга из местных. Каждые две недели двадцать человек уезжали, двадцать приезжали.

Мне выделили отдельную кабанью. Оказывается, старперам делают такие поблажки. Студентов селили по двое.

– Когда отправляетесь в поле, закрывайте ставни, – сказал комендант лагеря, – не то зальет.

– Дожди?

– Каждый день. Льет не долго. Долго сохнет.