Холодные рассветы

– Терзают? Я барахтаюсь в них как в пучине морской!

– Тшш, нас услышат…

– Ладно, пойду в гостиную. Тебе помощь нужна?

– Нет, справлюсь, – улыбнулась в ответ женщина, набирая воду в чайник.

Лена обнаружила отца и Влада в зале. Они оживлённо обсуждали политику, экономические и военный проблемы стран, что нагоняло исключительную тоску на девушку.

Днём, пообедав, Никольский вместе со своей спутницей отправился обратно в Москву. Дорога была занесена сугробами, а с неба до сих пор падали крупные снежинки.

– Всё нормально? – между делом спросила она.

– Да, твои родители – прекрасные люди… Не вижу причин для тревоги, – глядя вперёд, спокойно отвечал он.

– Влад, давай договоримся, – предложила Лена, – если кого-то из нас что-то не устраивает, то сразу об этом говорим. Не будем держать в себе.

– Да, мой генерал, – усмехнулся мужчина.

– Влад… – протянула она.

– Лен, знаешь, что я не могу понять? – начал он. – Ты так редко улыбаешься… С друзьями, я видел, ты всегда была такой веселой… Со мной всё по-другому. Почему?

– Я… – попыталась она что-то сказать.

– Позволь предположить, – подхватил он. – Неужели ты думаешь, что обречена провести остаток своих дней со стариком?

– Нет! – вскрикнула девушка. – Не смей так говорить! Я сама пока ещё ничего не знаю.

– Ладно, прости меня, – извинился он, видя, как задел её подобными подозрениями.

– Давай больше не будем возвращаться к теме моего настроения. Я просто не люблю зиму. Вот и всё.

– Хорошо, – он мягко улыбнулся.

Несколько минут они ехали молча, лишь музыка играла в динамиках машины.

– Знаешь, – убавив громкость мелодии, заговорил он, – сейчас в кинотеатрах фильм идёт один… «В сердце моря». Может сходим?

– О чем он? – прервав бесцельное наблюдение за мелькающими за окном деревьями, повернувшись к водителю, спросила Лена.

– О китобоях. Отзывы о нём положительные… Ну как?

– Давай, – без особого желания согласилась она.

– Ты же свободна сегодня вечером?

– Да, конечно.

У неё всё больше и больше складывалось впечатление, что она безвозвратно потратила свою жизнь, и теперь, когда уже всё летело к чертям, она наплевала на возможность спасти свою молодость и оставила попытки заставить себя осознать, что все эти отношения с Никольским никогда не смогут сделать её счастливой, как бы он ни старался.

Разумеется, её сознание приводило всяческие доводы в пользу Владислава: он был опытным, зрелым мужчиной, который знает, что хочет от жизни, многое может ей дать, обеспечить её существование… Но в сердце по-прежнему было пусто. Пару дней назад, танцуя с ним в огромном зале на приёме у замминистра по культуре, она была почти уверена в том, что этот мужчина ей далеко небезразличен, но сегодня, когда на голову сыпались бездушные снежинки, а небо было серым и хмурым, ей снова хотелось впасть в унылое забвение, дабы избежать мыслей о Никольском.

Большинство женщин, которым уже было немного за тридцать, согласились бы ехать вместе с ним на край света, только бы он взял их в жёны. Конечно, он был далеко не беден, пользовался успехом, входил в высшие круги общества, водил знакомства с министрами и другими влиятельными людьми, путешествовал по миру, обладал дорогой машиной и квартирой в центре Москвы, но всё это было бы причиной брака по расчету, а не по любви, в отсутствии которой Лена была уверена.

Её собственные убеждения вбили ей мысль о том, что и сам Влад имел какие-то дивиденды с их отношений, если не материальные, то, как минимум, моральные, а в дальнейшем, если ему удастся склонить её к сожительству, физические, ведь она больше не верила людям и в искренность их поступков и чувств. Казалось, будто холодная вьюга навечно поселилась в её сердце и всё больше и больше захватывала её сознание, погружая в вечную тоску и апатию.

Машина, преодолев все препятствия в виде сугробов, торопившихся пешеходов и встречных автомобилей, подъехала к дому Лены.

– Я подожду тебя, – сообщил Никольский, пока девушка отстегивала ремень безопасности.

– Я только сумку закину, – предупредила она и вышла на улицу.

На голову сыпались снежинки, окутывая холодной шалью плечи, запрыгивая за воротник куртки. Ермолаева достала ключи из кармана, открыла дверь, ведшую в подъезд, поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, бросив рюкзак в прихожей, затем направилась в спальню, где, переодевшись, брызнула на чистый мягкий свитер духами, поправила джинсы, сползавшие с её бедер, снова накинула куртку и, схватив телефон с тумбочки в коридоре, закрыла своё жилище на ключ. По дороге на улицу ей удалось натянуть шапку, заправив непослушную челку под её края.

– Поехали, – довольно бодро произнесла она, сев на переднее пассажирское сидение в машину Владислава.

– Ты выпила что ли? – усмехнулся он.

– Неа, – ответила она.

– Выходила такая кислая, а вернулась… Прямо не узнать, – пояснил он.

– Это всё свежий воздух… Ну, поехали, поехали! – подгоняла она.