Холодные сердца

Дарья потребовала, чтоб он спрашивал все, что ему будет угодно.

– У вас имеется манекен с головой?

– Как же не быть. Модистке без манекена никак нельзя, на вешалке платье не обшить, стежок не так пойдет… Ой, да зачем вам это.

– Одолжите мне один из ваших манекенов буквально на денек.

У Дарьи имелся только один. На нем – недошитое платье. Но это такие пустяки… Она тут же сняла платье, бросив в коробку, обмотала манекен последним рулоном бумаги, что у нее остался, и тщательно завязала бечевкой. Пусть видит, какая она ловкая, на все руки.

Манекен был выдан с наставлением пользоваться, сколько будет угодно. Ей не к спеху. Подхватив куль под мышку, Ванзаров благодарно поклонился.

– Вы не представляете, Дарья, как много значит для меня ваша помощь.

Слова эти звучали победным маршам в ее ушках.

– Такие пустяки, – ответила Дарья, пылая от счастья. – Ну, идите, вам пора. А завтра не опаздывайте. Настя всегда вовремя приходит.

Ванзаров еще раз отвесил поклон и закрыл за собой дверь. А Дарья еще долго не могла взяться за иголку. Так много самых разных чувств боролось в ней, что было не до шитья. Когда же очнулась от девичьих грез, накинула платок и побежала к дому Порхова. О «бабнике» и «бесстыжей роже» она даже не вспомнила.

Все ее мысли занимали роскошные усы.

От грозного победителя Англии не осталось ничего. В угол диванчика вжалось дрожащее, сморщенное существо. Веки плотно сжаты, как от яркого света. Руки стиснуты коленками, будто стеснялся их показывать. Портупею и ремень с кобурой у него забрали. Мундир висел мешком, расстегнутый ворот открывал бледное тело.

Войдя в участок, Ванзаров бросил манекен у порога и подошел к чиновникам, окружавшим пристава.

– Вы чем тут заняты? – спросил он.

– А вот, извольте посмотреть, – сказал архивариус и ткнул в небритую щеку перьевую ручку. Пристав вздрогнул, издав тонкий и протяжный звук. – Не правда ли, забавно?

– Или вот так, – письмоводитель пощекотал пером ноздри. Пристав замотал головой, словно муху отгонял, и снова издал странный звук. – До чего смешно! Ой, не могу!

Чиновники заулыбались, надеясь на удовольствие столичного господина.

– Вы ему на голову воду вылили? – спросил Ванзаров.

– Компот-с! – хихикнул архивариус.

– Пусть освежится, – добавил письмоводитель, и они дружно заулыбались.

– Господа, вы к причастию ходите?

Чиновники переглянулись. Что-то не развеселился столичный гость.

– А как же-с. Нам по службе полагается. У нас и справки о том имеются, – ответил архивариус.

– Значит, считаете себя христианами, к причастию ходите, справку имеете, а над своим братом измываетесь? Как же так, господа?

– Довольно он над нами куражился! – пробурчал письмоводитель. – Все нервы вымотал. Житья от него не было. Вот пусть и расплачивается…

И чиновник потянулся за перышком. Но до пристава не добрался. Ванзаров вырвал перо и до хруста сжал в кулаке.

– Вон!

Было это сказано с таким отменным спокойствием, что чиновников пробрал страх. Чего доброго, устроит расправу. Этим, из столицы, все можно. Лучше убраться от греха подальше. Архивариус подтолкнул письмоводителя, и оба выбежали из участка. И очень вовремя. Ванзаров еле сдерживался, чтобы не устроить расправу, размазав чиновничьи душонки по паркету.

Он сел на диванчик и обнял пристава.

– Ничего, Сергей Николаевич, все будет хорошо. Сейчас в лазарет поедете, там вам помогут. Держитесь, вы же в полиции служите. Настоящий герой. Я горжусь, что вместе с вами дело раскрывал.

Пристав приник головой к его плечу и хотел что-то сказать, но с губ, сжатых судорогой, сорвался тихий стон. Только по щеке прочертилась мокрая полоска.

– Вы молодец. Все будет хорошо. Только держитесь…

– Родион Георгиевич!

Голос шел из-за стола. Впопыхах Ванзаров упустил, что в кресле развалилось чье-то тело. Тело принадлежало Фёклу Антоновичу. Предводитель походил на раскисшую бабу. Снежную, разумеется.

Положив Недельского и подоткнув ему под голову диванную подушку, Ванзаров подошел.

– Как же допустили подобное! – сказал он, опираясь кулаком о край стола. – Он вам как собака служил, а занемог, так вы его этим гиенам отдали? Не совестно? Немедленно прикажите отправить его в лазарет.

– Ах, о чем вы? Я ничего не понимаю!

Предводитель смотрел растерянно и жалко.

– За что мне такое наказание? – застонал он. – Пожары эти, убийства, утопление, штыки, кишки вывернутые, еще вы вчера такое представление устроили… Что мне делать, Родион Георгиевич? Яду выпить или в заливе утопиться?

– Для начала взять себя в руки, – ответил Ванзаров и сел на стул. – Вы городская власть и не имеете права раскисать.

– Но ведь кругом такое творится! – всхлипнул Фёкл Антонович. – Это конец! Мне конец… И вы ничего не можете… И Лебедев ваш ничем не поможет…

– Скоро все кончится. Полагаю, завтра или послезавтра возьму убийцу.

Предводитель оживился, протер глаза и уселся, как воспитанный человек.

– Неужели? Этому можно верить? Кто же это?

– Пока сказать не могу. Хотите знать, чьей рукой написаны записки Джека Невидимки? Ну, как думаете?

– Да откуда же мне… Вы же столько записей просмотрели.

– Инженер Жарков их писал.